ГЛАВНОЕ, ЧТОБЫ НЕ УГАСАЛ ИНТЕРЕС
29 октября академику В. Ревердатто, главному научному сотруднику
Института минералогии и петрографии ОИГГМ, одному из ведущих
специалистов страны в области петрологии и геохимии, исполнилось
70 лет.
Всякий юбилей — это своего рода аттестация (как однажды заметил
на торжественной церемонии выступающий), критический взгляд на
прожитые годы, оценка событий минувших дней с позиций дня
нынешнего. Даты и факты, пропущенные через фильтры памяти, как бы
получают новую окраску, обретают особый смысл. И воспоминания
эти, осуществляемые системно под юбилейным знаком, складываются в
главы объемной книги под названием жизнь.
Вся жизнь Владимира Викторовича протекает в Сибири. Родился в
Томске, учился в Томском государственном университете. Сорок
шесть лет работает в Сибирском отделении РАН в Институте геологии
и геофизики (ныне ОИГГМ СО РАН).
С известным ученым беседует наш корреспондент.
— Владимир Викторович, а почему вы пошли в геологи?
Казалось бы — ваш путь был предопределен — продолжить дело знаменитого
отца, известнейшего сибирского ботаника Виктора Ревердатто.
— Отец привил мне вкус к путешествиям. С 7-го класса я
участвовал в его ботанических экспедициях — на Алтае, в
Хакассии. Полевая жизнь мне нравилась, но я собирался учиться на
физика.
— Физики в ту пору были особенно в моде! Почему же вы не стали
физиком?
— Я поступил на физический факультет ТГУ, проучился два курса.
Но показалось, что это скучно и сухо. Перешел на геологический.
Во времена, когда был физиком, в одной комнате общежития со мной
обитал Алексей Конторович, тоже бывший физик, ныне академик,
известнейший геолог-нефтяник.
— Оказалось, геология — то, что вам нужно?
— Во всяком случае, ни разу не пожалел о принятом решении.
— Наверное, и не было оснований. Геологическая стезя оказалась
для вас очень успешной. Вы получили немало знаков научного
признания, стали академиком, лауреатом Ленинской премии. Какова
ваша доля в труде, удостоенном столь высокой награды?
— Ленинской премией отмечена работа авторского коллектива под
руководством академика В. Соболева — изучение фаций метаморфизма
и создание первых карт метаморфизма СССР и Европы. Я занимался
так называемым метаморфизмом низких давлений и связанным с ним
преобразованием пород. Подготовил одну из четырех книг
коллективной монографии. Есть моя часть и в первом, обобщающем
томе.
— Во многих ли регионах побывали, ведя полевые работы?
— Обошел весь Советский Союз за исключением Северо-Востока
страны — Чукотки, Колымы.
— Осваивали только сушу?
— В 80-х годах участвовал и в морских экспедициях — в Тихом,
Индийском океанах — на судах Института морской геологии и
геофизики, что расположен на Сахалине.
— И сейчас бываете в экспедициях?
— Нынешним летом на неделю ездил в Казахстан, в чрезвычайно
интересный район под Кокчетавом. Там имеется уникальнейший объект
— вот уже лет десять я работаю на нем.
— А в чем уникальность объекта?
— Это, пожалуй, единственное на Земле место, где есть коровые
алмазы. Обычно алмазы выносят из мантии на поверхность
вулканические, кимберлитовые трубки. Здесь же уникальность
ситуации состоит в том, что коровые породы, которые лежали на
поверхности Земли, в результате столкновления плит, называемой
коллизией, погрузились очень глубоко, на 150- 200 км, в мантию,
там создались условия, чтобы в них при высоких давлениях возникли
алмазы. Размеры алмазных зерен — микроскопические, хотя общее
количество их весьма значительно. Заниматься этим объектом
чрезвычайно интересно! И в его изучении давно и успешно участвуют
геологи Сибирского отделения — Н. Добрецов, Н. Соболев, В. Шацкий
и другие, которые много сделали для понимания генезиса таких
пород.
— А где-то в мире имеются подобные объекты?
— В Норвегии, Германии (Богемский массив), Китае.
— Владимир Викторович, давно хочу спросить — откуда у вас такая
несвойственная для здешних краев фамилия ?
— Фамилия имеет итальянские корни. Лет двести тому назад мои
предки эмигрировали из Италии. Отец родился в Харькове, но всю
жизнь прожил в Сибири.
— Какие черты вы особенно цените в человеке?
— Прежде всего — честность. Она дорогого стоит, особенно в
науке. И трудолюбие. В науке надо много работать, чтобы получить
результат. Ну и, безусловно, — увлеченность делом: интерес к
работе должен быть постоянным. Я своих учеников так всегда
настраиваю. В науке больших денег не заработать — это известно.
Но если есть интерес, увлеченность, стремление именно в науке
проявить себя, сказать свое слово — это замечательный стимул.
Когда молодой специалист получает соответствующий запас знаний,
он должен точно определить, где ему интересно работать. Помочь в
этом, чтобы выбрать направление исследований в соответствии со
своими интересами, — наша первейшая задача.
— И много у вас в институте таких — выбравших раз и навсегда?
— К сожалению, не очень. Сейчас изменилась шкала ценностей. И
молодой человек, когда встает вопрос о выборе — интерес в
решении научных проблем или необходимость обеспечить себе
безбедную жизнь — выбирает второе. Трудно его упрекнуть. Чтобы
избежать альтернативы, надо менять ситуацию в науке глобально. За
последние годы из науки ушло много перспективных, талантливых
ребят. Многие работают не по специальности, и их знания остаются
невостребованными. Хотя проблем с трудоустройством у них, как
правило, нет — фирмы охотятся за выпускниками сибирских вузов,
завлекают их всякими благами. Все это очень грустно. Как
говорится, ситуация вышла из-под контроля, государство не
помогает сохранить и укрепить научно-исследовательский потенциал,
а наука не в силах сделать это без помощи государства.
Что меня еще очень волнует — научные школы в условиях скудного
финансирования и без притока свежих сил рискуют сильно ослабнуть.
Мы прилагаем немало сил, чтобы сохранить сибирскую школу
метаморфической петрологии, которую создал академик Владимир
Степанович Соболев. Долгое время это удавалось, но в последние
годы чувствуется, что мы проигрываем.
— Представляю, как тяжело вам сейчас видеть предпринимаемые
попытки по реформированию науки!
— Такое ощущение, что люди просто не ведают, что творят.
Наступают критические времена. Скоро некому будет заниматься
наукой (да и желания не появится). А потом, по прошествии
нескольких (или десятков) лет придется начинать все с начала. Но
бывают потери, которые невозможно восполнить.
Вспомним недавнее прошлое. В Советском Союзе была мощная
геологическая служба. Сейчас ее нет, и специалистов практически
не осталось. А ведь страна наша живет за счет того потенциала
природных ресурсов, который был создан в значительной степени и
геологами. Сегодня же почти не вкладываются средства в
геологическое изучение страны, в разведку новых площадей, в поиск
новых месторождений полезных ископаемых. Страна живет тем, что
было разведано еще в Советстким Союзе. Основа геологических
знаний, как, впрочем, и всяких других — преемственность,
передача знаний. Ничего не получается, когда прерывается связь
поколений.
— Владимир Викторович, я спрашивала, какие качества вы цените в
человеке. И как продолжение вопроса — кто, на ваш взгляд,
воплощал в себе лучшие черты?
— Мой учитель — Владимир Степанович Соболев. Среди окружавших
раньше и окружающих меня сейчас геологов (а их довольно много) он
был и остается самой яркой звездой. В. С. Соболев был прекрасным
человеком и педагогом, умел формировать команду и растить своих
учеников. В 60-е годы созданная им группа — Н. Добрецов,
Н. Соболев, В. Хлестов и я — начала работать над серьезнейшей
проблемой, которая была успешно решена. Работа в этом коллективе
и помогла мне вырасти в ученого. Основу Института минералогии и
петрографии, его научные направления, создал В. С. Соболев,
заложил традиции, которые, в основном, поддерживаются и сегодня.
— Владимир Викторович, все отмечают ваше постоянное стремление к
использованию современных методов исследования. Наверное,
сказывается учеба на физическом факультете?
— Конечно, было полезно прослушать базовые курсы физики и
математики — они в ТГУ преподавались очень хорошо, и это
наложило свой отпечаток. Меня всегда интересовала физика и химия
преобразования горных пород при высоких термодинамических
параметрах. Здесь еще много непонятного. С помощью экспериментов
можно изучать минеральные превращения и равновесия между фазами в
специальной аппаратуре, где рабочий объем составляет лишь доли
кубического сантиметра. Для исследования процесса в больших
объемах и с градиентами параметров необходимо конструировать
оригинальные и дорогостоящие сложнейшие установки. Вряд ли это
рационально. Выход — в изучении явления средствами
математического моделирования. Тем более, что в Сибирском
отделении всегда имелись необходимые условия и опыт комплексных
исследований. С использованием оригинальных подходов и средствами
математического моделирования нам удалось проанализировать
геодинамические факторы и причины разных типов метаморфизма,
разработать классификацию геодинамических процессов, вызывающих
метаморфизм, построить и исследовать ряд определяющих
математических моделей. Мы сформулировали принцип, что
метаморфизм является индикатором геодинамики.
— Дети продолжили традиции научной династии Ревердатто? Пошли по
вашей геологической тропе?
— И сын, и дочь — химики. Сын занимается проблемами генной
инженерии, дочь — технолог. Они выбрали специальности в
соответствии со своими интересами.
— Можно узнать о ваших увлечениях?
— Был заядлым спортсменом — занимался легкой атлетикой,
коньками. В студенчестве постоянно участвовал в соревнованиях
разного ранга. Спорт — это целая жизнь, полная счастливых
мгновений, стремлений к победе, азарта. Сейчас все это в прошлом,
к сожалению.
— Чем любите заниматься в выходные и праздники?
— Почитать, посидеть за компьютером. Люблю в выходные «бродить»
по сети. Но в субботу и воскресенье также и особенно хорошо
работается. Сейчас при помощи интернета труд стал очень
производительным.
— А отпуск как проводите?
— Знаете, геологи живут по своему режиму. Много времени
находятся в поле, а это, с одной стороны, — тяжелый физический
труд, с другой — отдых от кабинета, общение с природой, смена
впечатлений, Неоценимый опыт. Так что в отпуск мы, геологи, не
особенно рвемся. У меня отпускных дней скопилось — за много лет.
Дирекция частенько намекает, что пора бы отпуск, наконец,
использовать.
— Как ощущаете себя в надвигающиеся 70?
— Лучше бы, конечно, 50! Но есть силы и огромное желание
передавать знания молодым.
— Удачи вам и оптимизма!
* * *
Несколько вопросов ученикам академика В. Ревердатто.
— Какая из работ Ревердатто является на ваш взгляд его «визитной
карточкой»?
д.г.-м.н. И. Лиханов:
— За время работы В. Ревердатто опубликовал более 300 научных
трудов, посвященных широкому спектру проблем: от исследований по
динамике и кинетике метаморфических и метасоматических процессов,
геодинамической обусловленности метаморфизма разных типов, до
изучения Мирового океана и обоснования перспектив
нефтегазоносности осадочных бассейнов. Несмотря на сложный выбор,
я бы хотел упомянуть одну из ранних монографий Владимира
Викторовича: «Фации контактового метаморфизма», изданную еще в
1971 году, и впоследствии переведенную на английский язык в
Австралии. До сих пор эта работа остается наиболее полной сводкой
по теоретическим проблемам контактового метаморфизма горных пород
и входит в число часто цитируемых публикаций по наукам о Земле.
Большое значение имеет работа В. Ревердатто, написанная вместе с
В. Шеплевым, в 1998 г. — «Геодинамические факторы метаморфизма и
их моделирование».
— Какие черты академика особенно привлекают?
к.г.-м.н. О. Полянский:
— Во многом бы хотелось ему подражать, на него походить. Для
Владимира Викторовича очень важно, чтобы дело его и его великих
предшественников было продолжено. Может быть, сейчас для него
самое главное — передать знания своим ученикам, увлечь работой
аспирантов и молодых специалистов. Что скрывать, в трудные для
науки годы из нашей лаборатории за океан уезжали один за другим
только что защитившиеся молодые специалисты. Но что удивительно,
Владимир Викторович не устает вновь и вновь брать аспирантов,
возиться с «зеленой» молодежью. В жизни он — оптимист.
Нравятся мне его заповеди полевой жизни. Приведу только один
пример. Однажды Владимир Викторович был в экспедиции на
Енисейском кряже в качестве научного руководителя. К начальнику
отряда у него «железное» требование — чтобы с собой всегда была
лопата и пила. Наша автомашина «села» на таежной дороге «по самые
уши». Кругом никого на многие километры. Никто не забудет его
вопрос в гробовой тишине к начальнику отряда: «Лепетюха, где
лопата?»… В общем, мы откапывались алюминиевыми мисками, пока
не нашли в деревне трактор.
к.г.-м.н. В. Колобов:
Владимир Викторович — человек удивительных душевных качеств. Он
совершенно не приемлет показухи, фальши и несправедливости по
отношению к людям. Примечательным в этом плане является его
участие в судьбе замечательного человека и талантливого
ученого-химика Шеплева Валентина Семеновича, который в конце 80-х
годов за свою активную гражданскую позицию, участие в движении
против строительства атомных электростанций и превращения Сибири
во всемирную свалку радиоактивных отходов был отлучен от науки и
зарабатывал себе на жизнь ночным сторожем в спецавтохозяйстве
СО РАН. Владимиру Викторовичу пришлось приложить немало сил, чтобы
вернуть Шеплева в науку (а связывала их прежде только область научных
интересов). На новом месте Валентину Семеновичу
пришлось начинать практически с нуля, постигая азы минералогии и
петрографии. Но Ревердатто смог так организовать его работу, что
буквально за несколько лет Валентин Семенович стал ведущим
специалистом в области кинетики минеральных реакций при
метаморфизме горных пород и через десять лет блестяще защитил
докторскую диссертацию.
Для меня Владимир Викторович — Учитель с большой буквы. Он был
моим научным наставником, помогал делать первые шаги в науки. Я
учился и учусь у него жизни.
Людмила Юдина, «НВС».
Фото В. Новикова
стр. 2
| 
