УЧИТЕЛЬ. ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ
В. Куликов, к.т.н.,
заведующий лабораторией многоволновой сейсморазведки
Передо мной на письменном столе — фотография моего учителя
академика Николая Никитовича Пузырева.
37 лет тому назад я впервые вошел в его кабинет, в то время еще
члена-корреспондента АН СССР. За письменным столом сидел и
работал моложавый, слегка полноватый человек тщательно и со
вкусом одетый с безупречно повязанным галстуком на белоснежной
рубашке. Он писал и читал, делая это одновременно, видимо,
готовил статью в журнал. Он ответил на приветствие и пригласил
присесть. Быстро закончив писать, извинился и сразу перешел к
делу. Кратко и одновременно обстоятельно изложил суть проблемы,
которая состояла в том, что необходимо было разработать источник
поперечных сейсмических волн с энергией излучения достаточной для
выделения отражений с глубин более 3000 метров.
Закончив, он спросил: «Справитесь? У вас вполне подходящее
образование для этой работы».
Я только что закончил полный курс физфака НГУ и получил диплом
физика — исследователя по специальности «физическая
гидродинамика» и, как мне казалось, имел представление о действии
взрыва в сплошной среде, правда, в основном теоретическое. Я
согласился поработать, думая о том, что предложенная мне задача
будет довольно быстро решена. Очень скоро стала ясна вся
сложность проблемы возбуждения монотипных поперечных волн,
которая в окончательном виде не решена до сих пор…
Николай Никитович встал из-за стола, протянул руку и сказал на
прощание: «Надеюсь на вас, до встречи в поле». Так я стал
сотрудником СибОКБ геофизического приборостроения, а через
4 года — Института геологии и геофизики СО АН СССР.
Я 37 лет к ряду работал под руководством и неусыпным вниманием
Николая Никитовича. В то время, как и каждый молодой и неопытный
работник, я старался не попадаться на глаза начальству и думал,
что первая встреча была лишь необходимой формой поверхностного
знакомства с новыми сотрудниками.
Я работал в составе немногочисленной группы таких же молодых. Мы
разбирались в причинах чрезвычайно малого ресурса
работоспособности взрывного скважинного снаряда и нужно было
добиться существенного его увеличения. Эту задачу мы решали под
руководством К. Лебедева, в ту пору «правой» руки Н. Пузырева.
(Кстати, в этом году ему исполнится 75 лет.) Мы доказали, что
ресурс работоспособности снаряда ограничен и в принципе не может
быть больше вполне определенного предела, что связано со
спецификой поведения материала снаряда, находящегося в зоне
перехода от упругости к пластичности. На основании этих
результатов наша группа предложила новую конструкцию, которая
была совершенно иной, но удовлетворяла требованиям технического
задания. И вдруг нас вновь приглашают в кабинет к Пузыреву. Он
изложил нам существо наших исследований и вкратце объяснил
полученные результаты. Прощаясь, он выразил удовлетворение нашей
работой и предложил оформить их в виде научной статьи и выступить
на конференции молодых ученых института (в то время они были
очень популярны). Получилась хорошая статья, да в дополнение еще
и два авторских свидетельства СССР на изобретения. Так мы вошли в
науку. Этот случай не давал мне покоя, и я стал интересоваться
личностью Н. Пузырева, часто посещая семинары геофизиков.
Как-то в одном из споров по проблеме возбуждения (не помню теперь
кем) была брошена реплика о необразованности Пузырева в том
смысле, что, якобы он не закончил институт. Я не мог в это
поверить, как «не верю» и до сих пор, хотя мне доподлинно
известны документы, подтверждающие это. Н. Пузыреву пришлось
прервать свое образование будучи студентом третьего курса физфака
Ленинградского университета в 1941 году. Мне стала понятна
страсть Николая Никитовича везде и всюду искать, находить и
решать чисто физические задачи в рамках общих проблем геофизики
того времени и сегодняшнего дня.
Многочисленные выступления Н. Пузырева на семинарах поражали
эрудицией. Он достаточно строго вел заседания, будучи их
председателем, но никогда не перебивал докладчика, даже в том
случае, если был не согласен с его доводами. Задавал много
вопросов, как правило, кратких и точных. В своем заключительном
слове всегда отмечал значение и место исследований автора в общем
развитии сейсмического метода геофизики. Мне казалось, что для
него не было работ, в которых он что-либо не мог понять, особенно
в сейсмике. Это ярко и впечатляюще выражалось в его выступлениях.
Родоначальник крупнейших направлений структурной и общей
сейсмологии как в теории, так и в практическом применении
новейших результатов науки, он никогда не рисовался перед
аудиторией. Ни при каких обстоятельствах не подчеркивал своего
положения ни как ученый, ни как руководитель. Речь его была
проста, красива, построенная в экспромте, логически безупречна,
на чистом русском языке, я бы сказал — тургеневском.
В многочисленных беседах или выступлениях Николай Никитович
всегда подчеркивал, что геофизика — это наука глобального
масштаба и, следовательно, материал для исследований должен быть
получен при проведении полевого эксперимента, то есть в натурных
условиях. До недавнего времени он сам был этому примером, проводя
более 4-5-ти месяцев в году на полевых работах. Здесь для него
не было препятствий независимо от времени года и погодных
условий. С момента приезда, с утра и до позднего вечера он
колесил по профилям. В экспедициях, обычно после ужина, собирался
совет всех специалистов для просмотра и оценки материалов,
определения и уточнения задач. Своеобразный «совет в Филях». Мы
его называли «пузыревские бдения». Именно в этих условиях
возникали новые идеи и задачи, которые в большинстве случаев
решались с помощью подручных средств. Здесь уместно сказать и о
том, что Николай Никитович обладал и владеет до сих пор
гигантским интуитивным потенциалом. Он всегда высказывает
физически четко обоснованные соображения по тем вопросам и
задачам, которые необходимо решить. Как правило, свои соображения
он как бы проверяет, спрашивая мнения своих сотрудников по
интересующей всех проблеме. После этого следовало поручение
конкретному исполнителю. Бывало и такое, что исследование
развивается не по первоначальному плану, открываются новые
интересные факты. Однако во всех случаях, которые мне приходят на
память, судьей все-таки был результат исследований. Никогда
Николай Никитович не укорял за это нарушение планов, ведь личная
инициатива всегда была главным двигателем развития науки.
Другая сторона личности Н. Пузырева — всепоглощающая
любознательность. И это не праздное любопытство, а стремление как
можно глубже понять и в какой-то мере освоить исторические уроки
жизни. Всегда было правилом в воскресные дни посещать наиболее
значимые исторические места района полевых работ, искать
старожилов, побывать в музеях, книжных магазинах и собирать
редкие предметы быта, книги и рассказы. Помнится, как мы долго
разыскивали свидетеля гибели В. И. Чапаева на реке Урал в городе
Чапаеве (бывшая станица Лбищенская). В конце концов,
его нашли — совсем пожилого человека — и неожиданно выяснили, что тело
утонувшего героя не выловили, следовательно, он пропал без
вести…
Нельзя обойти молчанием и некоторые черты характера, которые
проявляются вне сферы его научных интересов. Николай
Никитович — известный библиофил. Собиратель редких книг. У него обширнейшая
личная библиотека. Кроме того, он страстный любитель поэзии.
Сергея Есенина готов читать наизусть в любой обстановке. Порой
создается уверенность, что Николай Никитович знает на память все
произведения поэта, что называется «от доски до доски». Сам
обладает литературными способностями, написав книгу воспоминаний
необыкновенно чистым и музыкальным слогом. У него хороший
музыкальный слух и приятный баритон. Его память хранит множество
народных песен, поговорок и прибауток. В компании Николай
Никитович часто делится своими воспоминаниями. Он неплохой
рассказчик, тем более что его долгая жизнь поучительна и
интересна. Он родился в год первой мировой войны, пережил разруху
и восстановление после битв гражданской войны и Великой
Отечественной, участвовал в мощном прорыве Советской страны в
строй передовых мировых держав, в том числе и в сфере
фундаментальной науки. Феноменальная сила его памяти, позволяет
ему восстанавливать события тех лет. Суровый и справедливый,
твердый и мягкий, мужественно честный перед собой и Родиной — таким
стал мальчишка, родившийся в деревенской глухомани Вятской
губернии Российской империи. Своим неустанным трудом, непрерывной
учебой, исследовательской работой он добился впечатляющих
результатов, имеющих непреходящее значение не только в
Российской, но и в мировой геофизике. Он по праву занимает
достойное место среди корифеев отечественной науки.
стр. 4
|
