СОТРУДНИЧЕСТВО, НЕ ПРИЗНАЮЩЕЕ ГРАНИЦ
«Новые корни для XXI века» — под таким названием в США, в штате
Пенсильвания, с 19 по 23 сентября прошла российско-американская
конференция. В ее работе участвовала и делегация из Центрального
сибирского ботанического сада. Наш корреспондент Валентина
САДЫКОВА попросила их поделиться своими впечатлениями от поездки
за океан.
Вячеслав Седельников, д.б.н., директор ЦСБС:
— Делегация из России состояла из 35 человек. Из Сибири было
шестеро, после Москвы это было самое большое представительство.
В рамках конференции работали шесть секций: по проблемам
ботанической науки, по международным соглашениям и
сотрудничеству, по сохранению биоразнообразия и источникам угрозы
для растений, по арктической/северной флоре, по обучению и
организации просветительской работы среди населения, по
содействию устойчивому использованию растений. Ведущими двух
секций — «Сохранение биоразнообразия и источники угрозы для
растений» и «Арктическая/северная флора» были, соответственно, мы
с И.Ю. Коропачинским.
Конференция была организована на очень высоком уровне, в
результате обсуждения определены перспективы сотрудничества на
ближайшие пять лет. Достигнуты договоренности, пока устные, но
уже начата работа над программами по изучению редких видов и их
интродукции, а самое главное, по разработке методов
реинтродукции — возвращению их в природу. Еще одно направление — изучение
инвазивных видов. В нынешнюю флору закралось очень много
чужеродных видов, которые начинают вытеснять аборигенные.
Например, в Академгородке — американский клен, который пошел в
леса, вытесняет наши виды, с ним уже невозможно сладить.
Следующее направление обсуждения было связано с сохранением
растительного сообщества, в котором исторически развивался,
формировался и живет вид, иначе сохранить редкий вид невозможно.
Это положение было принято и записано в резолюции.
Очевидно, будут разрабатываться программы по сравнительным
характеристикам американских прерий и степей Западной Сибири, по
горным экосистемам.
Практическое, прикладное направление — исследование, разработка,
подготовка к применению лекарственных растений — вызвало живой
интерес обеих сторон. В частности, долгое время ЦСБС вел работы
со зверобоем. У нас получен сорт зверобоя «Золотодолинский». Наши
специалисты начали работать с канадским растением монардой, тоже
очень перспективным видом для фармацевтических целей. После того,
как я это рассказал, ко мне подошел американский специалист и
сказал, что в США существует два научных центра в штате Айова,
где изучают как раз зверобой и монарду. Когда мы возвратились с
конференции, нас уже ожидало письмо с предложением начать
переговоры по совместным исследованиям этих растений. Заведующая
лабораторией фитохимии Г. Высочина уже готовит проект.
Сейчас мы разрабатываем наши предложения к совместным программам
по изучению биоразнообразия в целом, сравнения таксономического
состава, сравнения флор, сообществ, по работе с редкими видами, с
инвазивными видами.
После того, как мы подготовим свои предложения, а американцы
свои, на основе достигнутых на конференции договоренностей
появятся рабочие программы.
Игорь Коропачинский, академик:
— Программа совместных исследований американских и российских
ботаников существует уже 30 лет. С американской стороны ее
инициатором явилась Служба управления ресурсами рыб, диких
животных и растений, а с нашей — Совет ботанических садов CCCР.
Программа включает вопросы интродукции растений — пищевых,
кормовых, лекарственных, пряно-ароматических,
декоративных, древесных, введение их в культуру — американских
видов в России, а российских, соответственно, в США. В последние
годы сотрудничество начало распространяться на такие области, как
увеличение естественного растительного покрова, систематику
растений, флористику.
Начинали эту программу с российской стороны чл.-корр. АН СССР
П. Лапин, директор Главного ботанического сада, и сменивший его на
этом посту академик Л. Андреев, а также сибиряки: кроме меня,
участвовали д.б.н. И. Красноборов и В. Седельников.
Лет десять назад центр тяжести этого проекта переместился в
Сибирь. Мы договорились со Стивеном Колом, отвечающим за
сотрудничество с Россией, устроить в Новосибирске встречу
руководителей Службы управления ресурсами с директорами
биологических и ботанических институтов Сибири, Дальнего Востока
и Казахстана. Такая встреча состоялась, американцы узнали, чем
занимаются наши биологи и ботаники, и были очень удивлены.
Заместитель директора по науке так и сказал: «Я не ожидал, что
такой размах исследований возможен в Сибири. А чтобы вы лучше
узнали, что делается у нас, установили научные контакты, мы
приглашаем вас на следующий год в США».
В группу из восьми человек вошли представители институтов Сибири,
в т.ч. Бурятии, Якутии. На двух небольших самолетах, которые
могли садиться и на сушу, и на воду, за 17 дней мы облетели почти
все штаты, даже на Аляске были, плавали по Великим озерам и т.д.
Короче говоря, получили всю информацию и установили прямые связи,
в том числе и с зоологами, ихтиологами, орнитологами.
Что касается ботанических садов, сотрудничество продолжало
расширяться. Почти ежегодно мы участвовали в экспедициях в
Калифорнии, Новой Англии, на Аляске и т.д. Американцы побывали в
Магаданской области, на побережье Охотского моря, на Дальнем
Востоке, в Приморье, в Якутии, в Саянах, на Байкале и на Алтае.
На этот раз мы собрались, чтобы подвести итоги, определиться, в
каких направлениях будем сотрудничать дальше. Во встречах
участвовало новое поколение ботаников, которым предстоит
раскручивать дальше программу. Мы передавали свои полномочия
научной молодежи.
Одна из проблем, которую им предстоит решать — провести ревизию
флоры. Поскольку флора и в США, и в России наиболее интенсивно
изучалась во времена, когда между нашими странами не было
практически никаких контактов, одни и те же виды растений
получили разные названия. И есть случаи, когда у них какой-то вид
является довольно редким, отнесен к исчезающим видам, и там
занимаются его интродукцией, а у нас в Сибири он известен под
другим названием и занимает огромные площади. Я попросил включить
в группу участников конференции нашего зав. лабораторией
систематики д.б.н. К. Байкова. Он нашел там партнеров по ревизии
флоры, и сейчас они готовят свою программу.
Второе важное направление деятельности ботанических садов — просветительская
функция, пропаганда ботанических и экологических
знаний, экспозиций и коллекций.
Наконец, третье направление — репродукция растений с целью
последующего внедрения их в широкое производство (в сельское
хозяйство и фармацевтическую промышленность, в озеленение городов
и т.д.). Поэтому некоторые американские виды интересуют нас в
этом плане, а американцев — наши. В настоящее время в ЦСБС и в
Академгородке растет много американских видов.
На одной из конференций я выступал с докладом, где показал
особенности роста американских видов древесных растений в Сибири,
а американцы рассказывали, как наши виды растут у них.
Растения ведь «думают» совсем не так, как мы. Иногда происходят
странные вещи. Например, дуб обыкновенный, высаженный в
Красноярске, вымерзает, а более южный житель — дуб красный — растет.
Тут дело не только в абсолютных температурах, а еще и в
особенностях сезонов. Есть понятие морозостойкости, а есть — зимостойкости.
Самое теплолюбивое растение, если вовремя сбросит
лист, одревеснит побеги, то может выдержать холод чуть ли не до
25 градусов и будет продолжать расти. А кедр сибирский, точнее,
кедровая сосна — в Адлере мерзнет. Почему? Потому что там тепло.
Он закончил рост в сентябре, как и полагается у нас, ушел в зиму.
А зимы-то там и нет. Он терпит-терпит, бедный, и в ноябре
начинает расти, а чуть заморозок — минус два-три градуса, и все,
он замерз! Вот такой парадокс. Все значительно сложнее у
растений. Интродукция — это наука и долгий, упорный труд
ботаников.
У нас очень большой гербарий. Тот, кто занимался отдельными
видами, таксонами, должен иметь доступ к ним. Растения не
признают ни государственных, ни административных границ. И чтобы
систематик мог ответить на вопрос, что это за вид, нужно изучать
его в пределах всего ареала — в Европе, Азии, Америке. И это
стало возможным благодаря нашей программе. Я уже не говорю о том,
что ученые познакомились друг с другом и наладили связи между
ботаническими садами, другими службами, и теперь уже сотни
исследователей напрямую сотрудничают, обмениваются информацией.
Надо ли говорить, что вначале мы просто боялись ехать друг к
другу. А теперь я спросил у Тома Элайеса, доктора наук, директора
Национального арборетума (дендрарий) США, что он может сказать о
Сибири, опасное ли это место? Он ответил, что это самое
безопасное место в мире. Только что он отправился в Красноярск,
без знания языка — и никаких проблем. Мы способствовали
сближению народов, установлению человеческих контактов, хотя,
может быть, это и не дело ботаников.
Евгений Банаев, д. б. н., зам. директора ЦСБС:
— Конференция охватывала максимальное количество тем — от
таксономического разнообразия, систематических, филогенетических
вопросов до охраны, совместных конвенций, существующих в области
сохранения редких и исчезающих видов.
Основная задача этой встречи состояла в том, чтобы в ходе
обсуждений вычленить проблемы, которые можно запускать как
совместные проекты. Эта задача была выполнена, нашлись
заинтересованные с обеих сторон ученые, которые готовы
сотрудничать. По ряду вопросов уже начали составляться программы.
У нас наладились контакты по исследованию полиморфизма древесных
растений. В Массачусетском университете хорошо поставлена работа
на уровне ДНК (секвенирование), у нас — на видовом уровне.
Договорились о создании совместной программы. Они сотрудничают
еще и с Пекинским ботаническим садом, возможно, у нас завяжется
трехсторонний контакт. Одни и те же виды, например, ольха или
душкиния растет в Восточной и в Западной Сибири, на Дальнем
Востоке и в Европе. Или взять род береза — это и Дальний Восток,
и Азия, и Сибирь, и Америка, множество видов, имеющие сходства и
различия — и все это надо изучать и изучать.
Ботанические сады в США — ландшафтные арборетумы — это просто
фантастика! Четыреста гектаров — все ухожено, обработано, газоны
подстрижены. На въезде будочка — оплачиваешь экскурсию и,
пожалуйста, любуйся! Где они берут деньги на это? Единственный
ботанический сад в США, который финансируется конгрессом, это
Национальный арборетум в Вашингтоне. Университетские, как,
например, Миннесотский, 20 процентов средств получают от
университета Миннесоты на научные исследования, а на поддержание
коллекций деньги дает попечительский совет, кое-что зарабатывают
сами. В США достаточно много людей, которые хотят вкладывать свои
средства в экологию. Менталитет у них другой, чем у нас. Мы
как-то проводили такую акцию — разослали письма по разным
адресам, кампаниям и состоятельным людям с просьбой о
пожертвовании для Ботанического сада. Получили 5 тыс. рублей от
одной компании и деньги на розарий от другой…
Арборетумы занимаются сбором и поддержанием коллекций,
сохранением редких видов, пропагандой ботанических и
экологических знаний, просветительской деятельностью. А научные
исследования сосредоточены в академических учреждениях, например,
в Смитсоновском институте. Сферы деятельности разделены, у нас в
ботанических садах сосредоточено и то, и другое. Хотя по
оснащению мы и отстаем, но по уровню исследований шагаем в ногу.
Взять, в частности, сохранение видов — у них эта проблема еще
острее, чем у нас, потому что освоенность территорий больше, они
создают национальные парки, где не проводится никакой
хозяйственной деятельности и наблюдают за динамикой.
Конечно, американцы идут на шаг вперед по техническому оснащению.
Например, если у нас геоботанические исследования проводятся
по-прежнему маршрутным способом, то они облетают территорию на
вертолете и с помощью радара получают практически всю информацию
о растениях. Нам было интересно посмотреть на эту новинку.
Я вспоминаю другую свою поездку в США на конференцию, посвященную
ГИС-техологиям. Нам показали сбор полевых данных: в речке лежит
датчик, отслеживает все параметры воды и передает данные на
компьютер, который заносит их в таблицы и автоматически
анализирует. Прибор стоит 50 тыс. долларов, лежит себе спокойно,
и его никто не трогает…
Константин Байков, д.б.н., зав. лабораторией систематики, Елена
Лях, к.б.н., ст. научный сотрудник лаборатории дендрологии ЦСБС:
— Такая поездка — редкая удача, она дает возможность оценить
уровень исследований в другой стране, возможность доложить свои
результаты, посмотреть насколько они воспринимаются. Разные
научные школы, разные подходы создают определенные сложности
помимо, естественно, языковых проблем.
Кроме участия в обсуждении докладов мы имели возможность
посмотреть, как строится работа ботанических садов, как
обслуживаются парки, заповедные территории. Человек там вообще не
вмешивается в жизнь заповедника — там не проводится, например,
чистка, если дерево упало, его не убирают, как и прочий валежник — все
как бы отдается на откуп естественным процессам,
сотрудники только ведут наблюдения за ними.
Мы побывали в двух арборетумах — там преобладают коллекции
древесных растений, хотя есть и травянистые, особенно
декоративные. В Миннесотском, например, прекрасная коллекция
георгинов, декоративных злаков, однолетних растений. Все очень
красиво и ухожено.
Сильная компонента в деятельности арборетумов — связь с
населением. Любой любитель природы может стать членом арборетума.
Например, Миннесотский ландшафтный арборетум имеет 12 тысяч членов
и друзей (а все Ботаническое общество России около 3 тысяч
членов). Член арборетума может бесплатно ходить на выставки,
экскурсии в арборетум, получает все информационные издания,
активно участвует в его жизни. В США очень развита система
волонтерства: многие люди хотят вложить свой труд в общее дело.
Например, штатных сотрудников в летний сезон может быть около
200, а бесплатно поработать приходит еще 800. Представляете,
какая это помощь! Многое строится на интересе, на желании, на
инициативах. А инициатив, направленных на повышение уровня
культуры, эстетического воспитания через восприятие природы, там
хватает.
Среди друзей арборетума много людей старшего поколения и детей.
Мы попали в арборетум, когда там проходил осенний фестиваль. Одна
из экспозиций была посвящена сухоцветам и композициям из них.
Женщины рассказывали и показывали всем желающим, как делать
букеты, продавали готовые, а вырученные деньги шли в фонд
арборетума.
В Миннесотском арборетуме проводится большая селекционная работа с
яблонями, и на территории есть Яблоневый дом, где посетители
могут приобрести яблоки, продукцию из них, различные сувениры с
яблочной символикой — доходы от этого также идут в фонд
арборетума. Это только несколько примеров воплощения в жизнь
общественных инициатив, и хотя они никакого отношения к научной
деятельности ботсада не имеют, но кое-что нам можно бы и
позаимствовать и использовать с учетом нашей специфики.
В общем, впечатлений от поездки масса. Что касается научных
связей, возникших благодаря этой программе, то все, что
начиналось с личных контактов руководителей, вылилось в
интересные научные программы. И перед нами сейчас прорисовываются
неплохие перспективы. Главное — не потерять импульс, момент
движения, продолжить сотрудничество в конкретных делах.
Фото Евгения Банаева:
— эти симпатичные птицы
на самом деле искусно
сформированные растения.
стр. 7
|
