ВОСПОМИНАНИЯ О МОЕМ ДРУГЕ,
ВАЛЕНТИНЕ КОПТЮГЕ
Об академике Валентине Афанасьевиче Коптюге, председателе
Сибирского отделения, вице-президенте Российской академии наук в
1980–1997 гг. вспоминает его друг и коллега, вице-президент РАН,
академик Олег Матвеевич Нефедов. Эта публикация открывает серию
материалов, посвященных предстоящему 70-летию со дня рождения
В.А.Коптюга (1931–1997 гг.)
Свыше 40 лет нас с Валентином Афанасьевичем Коптюгом связывала
дружба. Во многом его дружеское участие в моей судьбе, его советы
и поддержка определили и мои интересы, и мое место в
академической науке и Академии наук, а также предоставили мне
уникальную возможность наблюдать В.А. в разных ситуациях и в
разные периоды его жизни и деятельности. Возможность эта
действительно уникальная, поскольку В.А., отличаясь
исключительной принципиальностью, высоким чувством долга и
гражданским мужеством, в повседневной жизни был человеком очень
скромным, сдержанным и даже закрытым.
В 1949 году мы одновременно с В.А. поступили в Московский
химико-технологический институт им.Д.И.Менделеева (ныне
Российский химико-технологический университет
им. Д.И.Менделеева) — он на факультет технологии органических
веществ, а я — на
факультет химической технологии топлива. И хотя в студенческие
годы мы вместе в одном потоке слушали лекционные курсы,
познакомились, а подружились уже в аспирантские годы (с 1954 по
1957 гг.). К этому времени мы уже обзавелись семьями, и у нас с
разницей в несколько месяцев родились сыновья, причем обоих
назвали Андреями. Уже в первые годы аспирантуры В.А. проявил
интерес к рассмотрению сложных проблем, желание разобраться в
существе вопроса. Так, при подготовке к сдаче кандидатского
экзамена по философии, что для аспирантов обычно было делом
достаточно формальным, В.А. по своей инициативе подготовил
глубокий реферат по естественнонаучным и философским аспектам
теории химического строения.
Однако в гораздо большей мере его незаурядные качества
исследователя, впоследствии переросшие в талант ученого,
проявились в выборе темы диссертационного исследования. И здесь
следует отметить то, что судьбу В.А. как выдающегося ученого и
организатора науки предопределила его встреча с профессором
Н.Н.Ворожцовым-младшим, который в ту пору в МХТИ заведовал
кафедрой органических полупродуктов и красителей. Имя
Н.Ворожцова, академика, организатора и директора Новосибирского
института органической химии, одного из наиболее ярких ученых
Сибирского отделения, хорошо известно в нашей стране. В ту пору,
будучи профессором МХТИ, он сумел увидеть в Валентине Коптюге,
любознательном и скромном студенте, интересующемся наукой,
задатки таланта будущего ученого. С огромным трудом Н.Ворожцов
добился того, что В.А., сын репрессированного отца, был оставлен
на кафедре в аспирантуре. Более того, Н.Н.Ворожцов не побоялся
поручить молодому аспиранту организацию на кафедре работ с
мечеными атомами, что было крайне непростым делом. Думаю, что
созданная тогда современная лаборатория для работы с
радиоактивными соединениями была единственной на вузовских
кафедрах органохимического профиля. С использованием меченых
радиоуглеродом 14С соединений В.А. выполнил прекрасное
диссертационное исследование в области изучения механизма
каталитической изомеризации монохлорнафталинов. При этом
аспирантура, включая и защиту столь необычной для МХТИ того
времени диссертации, была выполнена в трехгодичный срок. Мы
защищались 25 декабря 1957 г. на одном заседании диссертационного
совета, и я помню, какое глубокое впечатление произвела
диссертационная работа В.А. не только на членов совета, но и на
моего оппонента из ведущего академического Института органической
химии Е.Чернышева, ныне члена-корреспондента РАН.
Период завершения обучения в аспирантуре совпал с началом
организации Сибирского отделения Академии наук. Н.Ворожцов
получил предложение стать директором-организатором Института
органической химии в новосибирском Академгородке и начал
формировать кадровый костяк будущего института. Естественно, В.А.
был в числе ближайших помощников и соратников Н.Ворожцова. И хотя
В.А. не входил в состав дирекции института (Н.Ворожцов считал,
что В.А. как наиболее способный из его учеников должен был
максимально сосредоточиться на научной работе), был безусловным
лидером в коллективе. Уже тогда В.А. проявил редкое чувство
нового, понимание тенденций и перспектив развития науки. В
большой мере именно благодаря его усилиям особое внимание при
становлении института было уделено физическим методам
исследования химических соединений и механизмов их превращений,
формированию парка современных аналитических приборов, прежде
всего в области масс-спектрометрии и спектроскопии ЯМР.
Далее В.А. инициировал и возглавил работы по применению
математических методов в органической химии, созданию банков
спектроскопических параметров и структурных данных органических
соединений, разработке современных структурно-поисковых систем и,
наконец, созданию, а впоследствии и строительству
Научно-технического центра по химической информатике. В
результате Новосибирский ИОХ стал одним из ведущих центров
современной химической науки.
Поражала исключительная способность В.А. не только инициировать
новое, но и в короткое время самому профессионально овладевать
этим новым. А это, несмотря на одаренность, требовало от него
огромной самоорганизации, удивительной работоспособности и
настойчивости. В большой мере с этими качествами В.А. был связан
его бесспорный авторитет в Сибирском отделении, в Академии наук в
целом, а также в международном научном сообществе.
С развитием новых направлений и тенденций в химии был связан и
интерес В.А. к деятельности Международного союза по теоретической
и прикладной химии (ИЮПАК). Начав работу в рамках Комиссии по
строению молекул и спектроскопии Отделения физической химии,
через несколько лет В.А. был избран сначала членом бюро, а вскоре
и президентом этого авторитетного международного научного союза.
Следует отметить, что за все время участия отечественных химиков
в работе ИЮПАК В.А. был вторым после академика В.Кондратьева
представителем наших ученых, избранным президентом союза
(впоследствии президентом ИЮПАК избирался и академик К.Замараев).
Думаю, не ошибусь, утверждая, что В.А. был одним из наиболее
авторитетных и деятельных руководителей ИЮПАК. Но главное, В.А.
очень заинтересованно и неформально представлял нашу страну и
нашу науку в международном химическом сообществе. К деятельности
в союзе, его отделениях, комитетах и комиссиях было привлечено
большое число ученых из многих химических центров нашей страны (я
был одним из них), причем большинство из нас по настоянию В.А.
выступали с инициативными проектами и руководили ими. Поражала
также четкость проведения В.А. различных июпаковских мероприятий,
в том числе заседаний бюро, исполкома и генеральной ассамблеи
союза. Надо отметить, что работа в ИЮПАКе потребовала от В.А.
хорошего знания английского языка, и он самостоятельно и быстро
овладел им, хотя в отличие от многих из нас и не имел возможности
длительного пребывания в зарубежных командировках. Свои заметки,
выступления, а также итоговые документы он сразу и часто
экспромтом сам писал по-английски, излагая свои мысли так же
четко, логично и убедительно, как и на русском языке.
С деятельностью в ИЮПАКе связан и интерес В.А. к проблемам
экологии и устойчивого развития. Он инициировал и стал
руководителем международной программы "Химия и окружающая среда",
возглавил Объединенный научный совет по проблемам экологии в
Академии наук, создал журнал "Химия в интересах устойчивого
развития", достойно представлял нашу страну в ООН, в Научном
комитете по проблемам окружающей среды при Международном совете
научных союзов (МСНС), на Международной конференции по проблемам
окружающей среды и развития в Рио-де-Жанейро в 1992 г. Много сил
В.А. отдал организации в Москве в сентябре 1992 г. Международной
КЭМРОНовской конференции "Химия и устойчивое развитие —
экологически чистые технологии, утилизация отходов, высокая
эффективность использования энергии".
Будучи исключительно принципиальным, последовательным и твердым в
формулировании и отстаивании интересов науки, В.А. проявлял
истинный демократизм и уважение к аргументам оппонентов в научных
дискуссиях и спорах. В частности, это ярко проявлялось на
семинарах в его лаборатории исследования механизмов органических
реакций и на ученых советах института при обсуждении научных
вопросов и направляемых в печать статей. И даже когда участники
таких дискуссий и сотрудники лаборатории переходили грань
корректности, В.А. оставался спокойным и невозмутимым, будучи уже
и членом Академии, директором института, председателем Сибирского
отделения.
Я уже отмечал необычайную способность В.А. вникать в суть
вопросов и проблем, даже достаточно далеких от его собственных
научных интересов и жизненного опыта. Эти качества, требовавшие
от В.А. огромных дополнительных усилий и времени, особенно
масштабно проявились в годы его работы на посту руководителя
Сибирского отделения Академии наук, что было, безусловно, главным
делом и смыслом его жизни в последние 17 лет.
Умение на равных вести обсуждение любых проблем — научных,
организационных, хозяйственных, кадровых,
социально-политических — было редким даром В.А. и объясняло не только его высокий
авторитет, но и поражающие размах и результативность его
деятельности в масштабе Сибирского отделения, Академии наук в
целом, международного научного сообщества. И за все это в большой
мере он расплачивался своим здоровьем, что в последние годы
усугублялось его тяжелыми переживаниями в связи с развалом Союза
и охватившим страну глубоким политическим и экономическим
кризисом. Недаром, когда он приезжал в Москву и я либо кто-нибудь
другой уговаривал его поехать за город или просто зайти в гости,
он почти всегда отказывался, говоря, что хотел бы просто спокойно
отоспаться, да и срочных дел, как всегда, много...
Много теплых воспоминаний связано с нашими совместными поездками
внутри страны и за рубеж, моими регулярными командировками в
Академгородок, нечастыми поездками и путешествиями во время
отпуска, поскольку на уход в отпуск В.А. обычно соглашался крайне
неохотно, ссылаясь на массу срочных дел, а все их он непременно
старался пропустить через себя.
Вспоминаю прекрасный совместный отдых семьями на Обском море на
лодках летом 1962 г. В ту пору лодки с моторами были повальным
увлечением в Академгородке, и В.А. этим занялся тоже. Помимо
водных поездок он с удовольствием выезжал на природу на машине.
При этом поездки за грибами и ягодами были непременным увлечением
В.А. и всей его семьи. Помню, с каким восторгом В.А. рассказывал
о впечатлениях, связанных с автомобильной поездкой на Алтай. При
этом В.А. всегда сам проводил и техническое обслуживание, и
ремонт автомобиля и другой техники, стремясь и здесь во всем
разобраться самостоятельно. Так, отправляясь из Москвы в
Новосибирск на поезде в совместный отпуск на Обском море, мы с
женой везли огромную деталь для заднего моста его "Волги",
который затем он сам и поменял. К сожалению, с годами В.А. все
реже и реже позволял себе пойти в отпуск, подлечиться и даже
просто отдохнуть, а нагрузка — и умственная, и физическая, и
нервная — постоянно возрастала. Никакие советы, уговоры,
убеждения результата не давали.
Приезжая в Академгородок, я часто останавливался у Коптюгов. Все
они — и сам В.А., и жена Ирина Федоровна, и мама Надежда
Васильевна, и дети (особенно Андрей, с которым у нас было больше
контактов) отличались исключительным гостеприимством, были
хлебосольными хозяевами. Ирина Федоровна, будучи умелой хозяйкой
и кулинаром, всегда потчевала разными домашними заготовками да
еще старалась чего-нибудь вручить с собой — то облепиховый сок,
то маринованные белые грибы.
Если же приходилось останавливаться в гостинице или в гостевом
коттедже, то как бы рано я ни отъезжал в аэропорт, В.А. считал
непременным долгом приехать попрощаться и лично убедиться, что
все в порядке.
* * *
Вспоминаю наш последний разговор накануне его смерти в пятницу 10
января 1997 г. Во второй половине дня после трудного и нервного
заседания он приехал в свой кабинет в новом здании Президиума
РАН. Я зашел к нему, он рассказал мне об этом заседании, мы
выпили кофе (кофе и курение были непременным атрибутом его
жизни), и я стал уговаривать его поехать на выходные с нами на
дачу. Поблагодарив, он отказался: "Нет, Олежа, я лучше отосплюсь
дома". А через несколько часов его не стало...
Фото А.Полякова.
стр.
|
