О ПРОТИВОПОСТАВЛЕНИИ
НАУКИ И РЕЛИГИИ
В том, что наука и религия антиподы, у нас убеждена значительная часть общества. Считается, что научные открытия безусловно утверждают атеистическую картину мира. В известном открытом письме десяти академиков против «клерикализации российского общества» указывается на недопустимость «подмены знаний, накопленных наукой, верою».
Сергей Дзюба,
доктор физико-математических наук, профессор
 |
|
Но на чем основано представление об антагонизме науки и религии? Обратимся к истории. До XIX века таких представлений не было. Хрестоматийные примеры Бруно и Галилея не годятся — оба они не были атеистами. Инквизиция преследовала их не за атеизм, а за якобы содержащуюся в их работах ересь. Другими словами, гонители и гонимые по-разному понимали религиозные постулаты. Вообще, преследование ученых инквизицией имеет в истории взаимоотношений науки и религии довольно частный характер. (Кстати, в атеистическом СССР ученых преследовали не меньше, но антагонизма науки и власти не было.) Далее, ниспровергатель геоцентрической системы мира Коперник большую часть своей сознательной жизни состоял каноником католического костела. Великий физик Ньютон занимался также и теологией. Этот список можно продолжать. Правда состоит в том, и почему-то сейчас об этом мало вспоминают, что до XIX века атеистов среди ученых было очень мало, почти не было. Вот обычный ход мыслей ученого того времени: в открытых законах природы проявляется замысел Создателя, а наука есть способ это увидеть. Как писал Галилей, «в действиях природы Господь Бог является нам не менее достойным восхищения образом, чем в божественных стихах Писания».
В XIX веке действительно стало казаться, что научные открытия противоречат религиозной картине мира. Объем полученных знаний стал настолько большим, и их совокупность объединилась в столь стройную систему, что это подвигло известного астронома, математика и физика Лапласа сказать Наполеону знаменитую фразу «В гипотезе о Боге я не нуждаюсь» (тогда это звучало как вызов). Но главным образом в спорах о картине мира копья до сих пор ломаются вокруг теории эволюции Дарвина. Правдой же является то, что на самом деле религиозных основ теория Дарвина не потрясла. «Дарвинизм, правильно понятый, имеет громадное научное значение при решении вопросов о взаимоотношении организмов» — это фраза из православного богословского энциклопедического словаря XIX века. Но идея противопоставления науки и религии тогда была с энтузиазмом воспринята определенной частью общества, в первую очередь марксистами, анархистами, нигилистами и пр. Наверное, их имел в виду Федор Достоевский, когда вложил в уста одного из своих героев слова: «У них наука, а в науке лишь то, что подвержено чувствам. Мир же духовный, высшая половина существа человеческого отвергнута вовсе, изгнана с некоторым торжеством, даже с ненавистью». Из приведенной цитаты следует, что наш великий соотечественник понимал, что наука и религия относятся к разным сферам человеческой жизни — физической и духовной. Они могут соприкасаться, но никак не противостоять друг другу. Об этом писал Альберт Эйнштейн в 1941 году в своей известной статье «Наука, философия, религия». Допустим, рассуждал великий физик, ученый понял, что в природе существует какой-то физический закон. Описание этого закона для себя и для остальных людей — это сфера науки. Но что значит «он понял»? Здесь сразу появляются вопросы, что такое человеческое сознание, что такое личность и т.д. А это все вопросы религиозно-философские. «Наука без религии хрома, а религия без науки слепа», — заключает Эйнштейн.
Несмотря на распространившиеся тогда в обществе атеистические настроения, целый ряд блистательных физиков
XIX и XX столетий, чьи имена попали в учебники, оставались людьми верующими. Среди них Фарадей, Ампер, Томсон, Рэлей, Комптон, Рейнольдс, Гейзенберг и другие. Томсон (открыл электрон) говорил: «Если вы мыслите достаточно сильно, то вы неизбежно будете приведены наукой к вере в Бога, которая есть основание религии. Вы увидите, что наука не враг, а помощница религии». Гейзенберг (один из создателей квантовой механики): «Первые глотки из сосуда Знания делают вас атеистом. Но на дне сосуда вас ожидает Бог». Верующими были и другие ученые. Луи Пастер, отец современной микробиологии и иммунологии, говорил: «Я много изучал и потому верую, как простой крестьянин. Если бы я сделался еще ученее, то моя вера стала бы так же глубока и пламенна, как вера простой женщины-крестьянки».
Все эти корифеи мировой науки наверное сильно бы удивились, если бы им кто-то сказал, что их вера подменяет им научные знания.
Среди сегодняшних моих коллег — ученых из стран Запада — есть такие, кто не садится у себя дома обедать без молитвы. Наблюдая это, думаешь, что у нас, в постсоветской России, такого бы не поняли.
Ученых-атеистов сейчас большинство, особенно в нашей стране. Но вряд ли кто станет утверждать, что ученый-атеист XXI века по своим профессиональным качествам лучше своего верующего собрата
из века XVIII. И причина абсурдности такого сравнения простая: наука и религия относятся к разным сферам жизни человека и общества и поэтому в противоречии в принципе находиться не могут.
Существующий якобы антагонизм науки и религии — один из мифов советской идеологии. Создание этого мифа органически вписывалось в борьбу в СССР против религии, за монополию КПСС в идеологической сфере. В основе этого мифа — искажение истории науки, замалчивание позиции многих признанных ее корифеев, непонимание истинной сути, значения и функции религии. А также и догматически понимаемый постулат о материалистической сути мира. Вечный спор между материализмом и идеализмом доступными нам средствами решен быть не может — это признавали даже марксисты. И выбор того или иного видения — действительно вопрос веры. И такой выбор человека надо уважать независимо от того, в чью пользу он сделан. Тем более в стране, в которой права и свободы человека являются высшей ценностью (это из Конституции).
Стремление Церкви заявить сейчас о себе в обществе обусловлено ее востребованностью у людей. Общественное значение Церкви состоит прежде всего в нравственном воспитании и совершенствовании человека. Такую ее роль можно только поощрять. И такой «клерикализации» бояться не надо.
Что же касается поднятых в упомянутом письме конкретных вопросов — преподавания религиозных предметов в школе и введения специальности «теология» в перечень ВАК — их можно и нужно серьезно обсуждать. Но только избавивши предмет обсуждения от догматических наслоений и идеологических штампов.
Фото В. Новикова
стр. 14
|
