ДОМ ОКНАМИ В ЛЕС
Два года назад сбылась наша мечта. Мы переехали на жительство в самый зеленый район нашего мегаполиса, самый экологически чистый, самый знаменитый, самый, самый… Одним словом, в Академгородок.
Валерий Новиков
Теперь наш дом — обычная четырехэтажка из числа построенных в самые первые годы Городка. Квартира стандартная, три комнаты, одна из них, как и положено, проходная.
Я, имитируя хозяйственность, походил по скрипучим половицам, застеленным линолеумом, открыл балконную дверь и деловито сказал жене: «Будем стеклить. Все стеклят, и мы тоже». Делая такое заявление, я ничем не рисковал — столярничать и, тем более, стеклить, не умею, следовательно, сделают это приглашенные мастера. «Во-первых, стеклят не все, — возразила жена. — Во-вторых, стоит ли перебираться к природе и тут же начинать от нее отгораживаться?»
Природа у нас начинается прямо от балкона. Осины, березы, клены, выросшие, как рассказал сосед, за полвека на месте болотистого редколесья с большой лужей посередине. По ней когда-то на плотах катались пацаны. Главное украшение пейзажа — стайка елок. Стройные красавицы дружной группой стоят на особицу, словно показывая своим видом, что не хотят иметь ничего общего с осинами и березами. Может быть, гордятся своим происхождением. Лиственные деревья росли сами, а елки, по словам соседа, когда-то садили на субботнике академики.
«Внутриквартальный лесной массив», как называют это место, дает приют множеству пернатого и хвостатого народа.
…Первой визит нам нанесла белка. Увидев ее, я замер от восторга. Белка сидела на перилах, распушив пышный хвост. По-старушечьи сложив передние лапки на грудке, она с видимым любопытством заглядывала через стекло и откровенно намекала на угощение. Схватив печенье, проворно вскарабкалась по стойке, поддерживавшей навес, и исчезла. Эти посещения вскоре стали постоянными. Внук Никита, приезжающий из города в гости, по непонятной детской логике придумал белке имя Дюша. Опознавали мы ее по отметине на спинке. Но однажды прибежала белка без отметины, явно не Дюша. Ее назвали Нюшей. Скоро они стали завсегдатаями не только балкона, но и квартиры. Бегали по столам, кроватям и всегда безошибочно находили корзинку с орехами и семечками.
Ближе к весне белки затевали веселую кутерьму на деревьях под окнами. Ловко, не боясь сорваться, прыгали с ветки на ветку, пулей взлетали на вершинки елок, пугая птиц.
Кто из пернатых не столовался в нашей кормушке! Синицы аккуратно склевывали семечко и, не задерживая товарок, улетали на ближайшее деревце — в полном, как видно, соответствии с птичьей этикой. Чего нельзя сказать о воробьях, надолго залетавших пиршествовать в пластиковую банку. Синички, обалдев от такой наглости, какое-то время терпели, но потом выгоняли нахалов, не стесняясь применять физическую силу. За подвешенное сало нас благодарили дятлы. Они были великолепны! В безукоризненно черных фраках с оранжевым подбоем и ярко-красных, светящихся на солнце шапочках. «Благодарили», конечно, по-своему — возможностью рассматривать вблизи свое элегантное одеяние и сколько угодно фотографировать. Прилетали они чуть свет и тут же поднимали всю квартиру, барабаня по замерзшему салу. «Будильник прилетел», — сказал однажды внук.
 |
|
Ближе к весне за стеклом рассыпалось ведро красных яблок — именно так выглядела приземлившаяся (прибалконившаяся?) стайка снегирей. Отметились у нас дубоносы. Мы загордились, прочитав в книге: «Увидеть в природе дубоноса — большая удача, так как эта осторожная птица прячется в кронах деревьев». Голубей мы не жаловали за нахальство и нечистоплотность, так что им приходилось довольствоваться кормом, просыпавшимся из кормушки, до которой добраться они не могли. Хотя и пытались, смешно зависая и трепеща крыльями, как это делают колибри. Но и за голубями было интересно наблюдать, особенно когда они начинали миловаться в брачный период.
 |
|
За зиму мы скормили новым друзьям добрые полмешка семечек. К слову, продукта, постоянно дорожающего из-за инфляции. Но что стоят любые траты по сравнению с полученным удовольствием и сделанными нами открытиями! Теперь, к примеру, я точно знаю, почему у дятла не бывает сотрясения мозга. Он, представьте, использует в качестве амортизатора… свой раздвоенный на конце хвост. Расправив его и опираясь о дерево, птица гасит мощные удары крепчайшего клюва о дерево. Почему, как вы думаете, синицу зовут синицей, хотя в ее оперении ни одного синего перышка? Конечно же, за ее нежное «синь-синь-синь», которое мы слышали с раннего утра. Снегири на подлете к кормушке широко открывают клюв и, по всей видимости, издают угрожающие звуки в диапазоне, который наше ухо не воспринимает. Я понимаю, что все эти птичьи секреты известны орнитологам. Но мы-то все это не вычитали в специальных книгах, а наблюдали сами! Не раз преподносила сюрпризы белка. Однажды я с изумлением увидел, как прибежавший на балкон пушистый зверек ловко разодрал пакет, которым была накрыта тарелка с оставшейся от ужина копченой камбалой, и с видимым удовольствием принялся поглощать рыбу. «Надо налить ей пива», — великодушно предложил сосед, заглянувший к нам в эту минуту, и вызвался: «Я могу сбегать». «Нам только пьяных белок на балконе не хватает», — не поддержала идею жена.
 |
|
В морозный день на сало прилетел изумительно красивый, похожий на попугая зеленый дятел. То, что это был именно он, я вычислил по определителю птиц. Дятел регулярно навещал нас неделю, потом исчез так же неожиданно, как появился. Но вот загадка. В книге указан ареал распространения зеленых дятлов, но Сибирь в него точно не входит. Откуда он взялся здесь?
Как все же были мы правы, пустив природу в дом! Написал — и задумался. Может быть, наоборот, — природа пустила нас в свой большой зеленый дом? А мы, неразумные, не понимаем своего счастья, мним себя хозяевами и ведем себя подобно известному слону в посудной лавке…
Природа все терпит.
Пока терпит.
(Часть гонорара за эту статью автор предполагает конвертировать в твердую валюту — семечки и орехи для пернатых и хвостатых посетителей своего балкона.)
Фото автора
стр. 12
|
