КАК Я СПАСАЛ ПАПАНИНА
Для нынешнего молодого и даже средневозрастного поколения фамилия Папанин ассоциируется скорее с известным актером Папановым, чем с полярником, возглавлявшим научную станцию «Северный полюс-1». Что значило это имя, помнят только те, чье детство, отрочество или юность пришлись на первую половину прошлого века.
В.Г. Мордкович, д.б.н.
Всенародная любовь к И. Д. Папанину возникла совсем не потому, что ему довелось поплавать на выдающейся льдине, доставившей кусок Родины к Северному полюсу в 1937 году. В те бешеные времена отнюдь не каждого героя ждала в конце жизни заслуженная награда. Утони треснувшая льдина вместе с Папаниным, и никто не стал бы городить штакетник вокруг Ледовитого океана. Историческая везучесть этого человека заключалась в том, что его спасение решено было превратить во всесоюзную кампанию по сплочению народа, приобщив всех к обряду жизнеприношения во имя великой Родины и ее вождей. При этом ломиться толпой на льдину с метеоприборами и кульками провианта было так же необязательно, как на Голгофу с крестами. Достаточно было встать в стройные ряды сочувствующих Папанину, который, подвиг-то подвигом, но льдину, доверенную ему государством, не уберег. В ту эпоху и за меньшие прегрешения люди прощались с жизнью. Мог и И.Д. уйти, если не в морскую пучину, так в ближайшую мерзлую землю с фанерной медалью на большом пальце ноги. Однако ему крупно повезло — он получил только Звезду Героя на грудь, погоны на плечи, высокие должности навырост. Такая судьба воспринималась современниками не иначе как чудесное спасение, к которому не грех и приобщиться.
Все бы хорошо, да вот только звезды человеческие, в отличие от звезд небесных, тускнеют быстро, а гаснут навсегда. Не миновала сия участь и И. Д. Папанина. То ли с потерей актуальности перевозок по Северному морскому пути, то ли с ростом числа полярных станций в Арктике и Антарктике, но постепенно потускнело и затерялось имя Папанина в череде имен более молодых начальников полярных экспедиций. К восьмидесятым годам XX века о нем забыли даже те, кто с детства мечтал стать папанинцем. Забыл и я, и не вспомнил бы, наверное, никогда, если бы не особый случай.
Лет за 15 до Миллениума проходило в Москве Всесоюзное совещание по географии, одно из многих. Среди его учредителей числилась и такая почтенная организация, как «Всесоюзное географическое общество». Именно в его апартаментах должна была происходить регистрация участников, среди которых значился и я. Располагалось географическое общество в длинном здании купеческой архитектуры XIX века на узенькой улочке сразу за ГУМом, именуемой тогда проездом какого-то Сапунова. Прилетев в Москву рано утром, я сразу же направился именно туда. Мне с большим трудом удалось найти вход в бесконечное здание. Войдя внутрь, я напрочь запутался в его длинных, то и дело упирающихся в тупики переходах. Чертыхаясь, брел я по коридорам в надежде обнаружить хоть одну незапертую дверь. Уже отчаявшись найти выход, я заметил впереди какую-то живую фигуру. Бросившись навстречу, я столкнулся со старичком, безнадежно больным древностью. Приученный с детства уступать старшим место в трамвае, я по привычке намеревался его не заметить, но тот вцепился в меня жесткой хваткой, демонстрируя яростное желание умереть вместе.
— Где я? — первым атаковал он меня.
— Сам бы хотел это знать, — проворчал я.
— Мы в Москве? — уточнил старичок.
— Да! — облегченно ответил я с чувством глубокого удовлетворения от того, что хоть чем-то могу помочь старому человеку.
— Отведите меня в кабинет, — потребовал старик далее.
— Все закрыто, — обреченно буркнул я, тоскливо озираясь вокруг.
— Куда же мы пойдем? — снова проявил инициативу старичок.
Обращение «мы» подстегнуло во мне угасшее было чувство коллективизма; я подхватил старичка под руку и поплелся, с ним на пару, дальше по коридору в надежде пересечь светлую полосу жизни под какой-нибудь дверью. Мы шли и шли. Обессиленный дедуля то и дело подвисал у меня на руках, демонстрируя свое довольство пребыванием в моем обществе. Я тоже привык к нему, как к родному. Старичок был легким, как пушинка. Меня беспокоило только одно — как бы его не угораздило стать еще легче. К счастью для нас обоих, этого не случилось, более того — впереди, наконец, засверкал электрический свет. В незапертой комнате две добрые женщины объяснили мне, что регистрация происходит далеко отсюда, и объяснили, как туда добраться.
— А что делать с дедулечкой? — заискивающе спросил я, — Не могу же я бросить его здесь на произвол судьбы.
— А вот с дедулечкой как раз все в порядке, — утешили меня женщины. — Дедулечку Вы доставили туда, куда надо. А то мы вчера его разыскивали полдня по всему зданию.
Они бережно и любовно перехватили у меня старичка и мягко, но настойчиво впихнули его в боковую дверь. На ней красовалась табличка «Президент Всесоюзного географического общества, Герой Советского Союза, академик АН СССР И. Д. Папанин».
— Спасибо вам, — порадовался я. — Пусть дедуля отдохнет на диванчике в таком замечательном мемориальном кабинете. А потом, я надеюсь, вы все-таки проводите его куда надо.
— Он не мемориальный, — ответили женщины.
— Кабинет? — дурак-дураком, переспросил я.
— Папанин, — ответили женщины, подозрительно приглядываясь ко мне. — Ему недавно исполнилось 98 лет.
Тут до меня доехало, что мечты детства все-таки сбываются, что я только что прикасался подушечками пальцев к живой легенде, что мне удалось-таки вызволить Папанина, если не со льдины, то по крайней мере из ледового плена стариковского одиночества.
Милые женщины — секретари академика, сочувственно улыбаясь, сообщили мне, что сегодня медалей, званий и даже чая за спасение героев-полярников уже не дают и напомнили, что регистрация участников давно началась. В другом месте.
стр. 11
|
