НАЙРАМДАЛ И БАЙКАЛ
Сибирское отделение РАН, а также его Иркутский и Бурятский научные центры заключили соглашения с Академией наук Монголии. О событиях и явлениях, сопутствовавших этому — предлагаемые заметки.
Андрей Соболевский,
специально для «НВС»
Монгольская матрёшка
Документы о сотрудничестве были подписаны в ходе совместного выездного заседания Президиумов СО РАН и АНМ. Это мероприятие, в свою очередь, состоялось в контексте международной конференции «Глобализация и монгольский мир» с участием специалистов из Монголии, КНР, Автономного района Внутренняя Монголия КНР, США, Франции, Индии, Японии, Польши, Венгрии и одиннадцати российских регионов — больше 150 человек. Наконец, этот научный форум входил в широкую программу Конвента монголов мира, собравшего в Улан-Удэ представительные делегации из Монголии, Бурятии, Калмыкии и всех стран мира, где живут монголоязычные граждане, не исключая Японию и Соединенные Штаты. Такая вот организационная матрёшка, одно в другом.
О научных соглашениях уже сообщала пресса. Их суть — в расширении наладившегося сотрудничества, которое, со слов руководителя АНМ академика Б. Энхтувшина, окрепло и оживилось в последнее десятилетие, а главное — в новых формах кооперации. В частности, документ, подписанный с ИНЦ СО РАН, предполагает создание постоянно действующей российско-монгольской комплексной экспедиции. С участием СО РАН в Улан-Баторе должен быть создан международный научно-технический центр коллективного пользования. Сибирские и монгольские научные институты теперь будут не только совместно реализовывать гранты двух стран, но и организовывать совместные инновационные компании: в протоколе, подписанном Председателем СО РАН академиком
А. Л. Асеевым и Б. Энхтувшином, заложены основные принципы их финансирования и контроля.
 |
| Президент Монгольской академии наук Б. Энхтувшин и председатель Президиума Бурятского научного центра СО РАН
чл.-корр. РАН Б. В. Базаров после подписания соглашения. |
Спектр научных направлений тоже расширяется. Кроме традиционных геологии, геофизики, экологии, биологии, археологии и востоковедения решено развивать совместные исследования и в иных областях. Сегодня остро встает проблема трансграничных взаимодействий во всей её широте, от таможенного законодательства до рационального и согласованного использования природных ресурсов, являющихся достоянием обеих стран — например, реки Селенга. Монголия очень заинтересована в технологиях глубокой переработки натурального сырья, от бурого угля до облепихи. А. Л. Асеев предложил развивать в наибольшей степени создание лекарственных агентов на растительной основе, в том числе, опираясь на тибетскую медицину, а также материалов для солнечной энергетики. «Здесь у нас есть ряд ноу-хау», — отметил руководитель СО РАН. Монгольская национальная программа «Восьми дорог» требует новых компонентов для покрытий, повышающих устойчивость к перепадам температуры и ветровой эрозии... Список можно продолжать и продолжать. Байкальский регион, несмотря на границы, является единым и требует согласованного изучения, а главное — комплексных программ развития, равно выгодных всем субъектам.
 |
|
Поэтому векторы научного сотрудничества во многом совпадали с основными темами конференции «Глобализация и монгольский мир». В большом докладе председателя Президиума Бурятского научного центра СО РАН чл.-корр. РАН Б. В. Базарова рассматривались новые тенденции восточно-азиатской геополитики. Невозвратным стало время «старших и младших братьев». Китайская мировая стратегия основана теперь на участии в освоении ресурсов России и Монголии, а Монголия, в свою очередь, сформировала концепцию «трех соседей», согласно которой приоритетными и паритетными партнерами этой страны являются, естественно, КНР, США (куда же без Америки!) и, всё-таки, Россия. От взгляда чуть свысока («Курица не птица, Монголия — не заграница») и пропагандистского прикрытия неравноправия («Найрамдал — Дружба!») наша страна чуть вообще не лишилась партнерства с Монголией, ставшей к настоящему времени членом Мирового банка и множества международных союзов и организаций. Теперь отношения выравниваются в другой реальности и на другой основе: формируются общие взгляды на «общее имущество». «Территории Сибири и Монголии в ближайшее время станут основным источником ресурсов для всего Азиатско-Тихоокеанского региона», — сказал на конференции министр образования, культуры и науки Монголии Е. Отгонбаяр. Впрочем, форум по глобализации не оставил вниманием частности, из которых ученые складывают картину мира. Темы докладов удивляли пестротой: от сравнения панмонголизма с пантуранизмом до истории бурятского казачества, от проблем байкальского туризма до гадания на бараньей лопатке.
 |
|
Самой же красочной из оболочек форума-матрёшки стал Конвент монголов мира. Как таковой он являл собой яркое культурно-политическое действо. В Улан-Удэ финишировал конный переход из Монголии. Ради него с чрезмерной старательностью перекрывались улицы, по которым дефилировали всадники в костюмах воинов Чингис-хана в одном строю с красочно одетыми бурятами, русскими казаками, конными милиционерами, жокеями и непонятными девицами в красных сарафанах до пят. У драмтеатра имени Бестужева состоялась церемония их встречи с награждением каждого всадника именными часами от Президента Республики Бурятия
В. В. Наговицына. После этого государственные и общественные деятели, как встарь, обменивались орденами и внимали мастерам искусств, исключительно фольклорных и классических. В рамках конвента проводились выставки, презентации, театрализованные шоу (в том числе шаманские), фестиваль «Ночь Ёхора» (это бурятский танец-хоровод, традиционно начинаемый на закате) и кочевническое троеборье — скачки, стрельба из лука и национальная борьба.
«Грозный» на оке Земли
«Конечно, я не летал в космос, но думаю, что чувства, которые испытывают космонавты, схожи с моими. Байкал — по-монгольски „природа“, поэтому связь с природой, с землей, с нашими друзьями чувствовалась очень хорошо. Наш корабль называется „Мир“, и поэтому — да здравствует мир в „Мире“, дружба и сотрудничество! Байкал считают жемчужиной Земли, и из космоса он выглядит как око Земли. Поэтому его нужно беречь особенно тщательно, ведь он не только для Бурятии или России, он — для всей планеты». Эмоциональность президента Монголии Ц. Элбэгдоржа можно понять: он произнес эти слова сразу после погружения на глубину 437 метров в аппарате «Мир-1». На «Мире-2» его поступок повторил руководитель Монгольского фонда науки и технологий Ган-Эрдэнэ в сопровождении директора Байкальского института природопользования СО РАН чл.-корр. РАН А. К. Тулохонова. Это было уже 16-е погружение исследовательских аппаратов в течение их экспедиции 2010 года. Разумеется, оно вряд ли лидирует по научной результативности, но сам факт живого приобщения государственных деятелей к исследованиям Байкала и проблемам его охраны имеет не меньшую ценность, чем новая информация со дна озера.
Другие участники выездного совместного заседания Президиумов СО РАН и Академии наук Монголии находились в этот день севернее, но тоже на Байкале — в Международном эколого-образовательном центре «Истомино». Байкал здесь не тот, что на обложках туристических путеводителей. Берег плоский, топкий, заросший травой, дно илистое, вода откровенно мутновата... Но лишь потому, что Истомино находится на краю особенного природного образования — селенгинской дельты. Помимо Селенги, в России настоящие дельты имеют только Лена и Волга. Это и естественный биофильтр, очищающий все, что приносит Селенга по пути через Монголию и Бурятию, и индикатор состояния экосистемы озера Байкал. Кроме того, на севере селенгинской дельты в 1862-м году произошло 10-балльное Цаганское землетрясение, в результате которого линия берега сильно изменилась — образовался залив Провал. В его осадках все процессы фиксируются «с чистого листа». «Поэтому, — сказал А. К. Тулохонов, — мы можем проследить здесь изменения климата с точностью до одного дня». Уникальная водно-болотная экосистема включена в список объектов специальной Рамсарской конвенции. А вот комаров здесь нет.
Эколого-образовательный центр «Истомино» был создан в 2001 году на средства СО РАН и Правительства Республики Бурятия. А. К. Тулохонов считает своё детище «крупнейшим и просто лучшим стационаром в системе Сибирского отделения». Конечно, некоторые с ним могут поспорить. Но у «Истомино» есть особенность, выделяющая его из общего ряда. Это не просто стационар, а круглогодичный образовательный центр. Летом он может принять 60, зимой — 30 школьников или студентов. Но прежде всего, «Истомино» — исследовательский полигон. Если этот военный термин, конечно, применим к трепетной природе Байкала. На его берегу, буквально в 200 метрах от озера, в распоряжении ученых есть благоустроенные здания, конференц-зал на 45 мест, библиотека, Интернет и спутниковая связь, автоматическая метеостанция, гидрохимическая лаборатория, мобильные электростанции, теплый гараж на 6 машин, из которых три — здешние. На воде небольшая флотилия из 4-х вымпелов, флагман — большой катер типа «Ярославец» с миноносным названием «Грозный». Здесь проводятся конференции, семинары, научные экспедиции и экскурсии, а между ними — постоянные наблюдения, а также эксперименты, в том числе по производству экологически чистых продуктов и возобновляемых источников энергии. Солнца и ветра в Истомино хватает с избытком.
О научных результатах, полученных в центре «Истомино» и благодаря ему, можно рассказывать долго. Принятый сегодня критерий продуктивности — публикации. В их числе более 50 научных статей, в том числе в журналах «Chemosphere», «Enviromental Pollution», «Letters in Applied Microbiology» и других авторитетных зарубежных изданиях. Всего в «Истомино» за всю историю его работы с 2001 года состоялось 16 летних школ для детей, 47 «взрослых» конференций и 31 экспедиция. Через центр прошло более 21 000 посетителей, в том числе около сотни иностранных коллег. Но выглядит «Истомино» не как постоялый двор, а как образцово-показательный и в то же время очень уютный научный оазис. Своего рода мини-Академгородок на краю Байкала, где масштабирована лаврентьевская триада: школа — университет — наука.
Турреализм
Байкальский целлюлозно-бумажный комбинат разочаровывает. В лучшем смысле этого слова. Вместо ожидаемого гиганта видишь средненький индустриальный объект. Поблизости, в Танхое, есть асфальтобетонный завод, явно превосходящий БЦБК по дымности и зловонию. А пресловутые лигниновые отходы для жителей Байкальска обернулись благом. И по всему городу, и в его окрестностях возле дорог торгуют исключительно... свежей клубникой. Её же по утрам грузовиками возят в Иркутск, где продают процентов на 20—30 дороже. Клубника стала «вторым брэндом Байкальска» — нынешним летом здесь даже проводился «клубничный фестиваль «Виктория». А все потому, что ягодка растет, как на дрожжах, на этом самом лигнине. Как показалось некоторым участникам выездного совещания, основной вред комбинат приносит Байкалу не столько как природному объекту, сколько как, опять же, брэнду — но на порядки более солидному и прибыльному, чем местная клубничка. Пока в СМИ присутствует имидж промышленного монстра-загрязнителя, будут проблемы, например, с массовыми продажами байкальской воды и продуктов на её основе: от водки до косметики.
Но как же байкальский туризм? Тот самый, о котором говорили на конференции в Улан-Удэ, который манит с обложек продаваемых в Иркутске альбомов, которому многие сулят перспективу чуть ли ни единственной отрасли, приемлемой для развития в Прибайкалье? Честно говоря, с туризмом ситуация унылая. Он находится — хотя бы визуально — в таком же зачаточном состоянии, как в Горном Алтае, почти на 100 % принадлежа малому частному бизнесу, способному превратить добротный дом в турбазу на 10, максимум 20 человек и предложить скромный набор удовольствий: баню, бильярд, рыбалку. Причем если в последние предкризисные годы в туриндустрию Алтая стал вкладываться крупный (в том числе и федеральный) бизнес, то ни на одном из байкальских берегов такого на сегодня, по большому счету, не произошло.
Почему? Инфраструктура: федеральная трасса М-55 находится в худшем состоянии чем, например, сельские шоссе Новосибирской области: Ордынское или Завьяловское. На правительственную (!) базу отдыха «Энхалук» приводит такая дорога, с которой в дожди может соскользнуть джип, не говоря о легковушках. Лето даже на юге Байкала по-настоящему длится один месяц — июль. 15-го числа одновременно цветут сирень, шиповник, пионы, иван-чай... Это взрывное цветение напоминает тундру. Но туризму на Байкале препятствуют прежде всего не климат и бездорожье и, тем более, не БЦБК. Один из участников выездного совещания (его имя по причине, понятной при дальнейшем чтении, я не называю) на вопрос о факторах сдерживания туризма ответил резко, одним словом: «Куль-ту-ра!». «У нас все хотят зарабатывать деньги, но так, чтобы сразу и без особых усилий. Выловил — продал. Срубил — продал. При таком менталитете обслуживать туристов завтра и послезавтра местные жители не способны». В селах вблизи того же Истомино социологи проводили исследование на предмет готовности населения к перепрофилированию на турбизнес. Результат получен строго отрицательный. Как было приписано к одной из анкет, «мы буржуям носки стирать не будем!»
Поэтому местные эксперты относятся к идеям «федеральной туристической специализации» Байкальского региона (ообенно в ближайшее время) очень сдержанно, тем более — к планам относительно северного Прибайкалья, где столичный бизнесмен С. В. Выходцев хочет открывать «центры экологического туризма». Сегодня это выглядит, мягко выражаясь, прожектёрством. Но это сегодня. А Байкал предполагает видение перспективы на столетия вперед. Иначе потомки не простят нам, если «око Земли» закроется.
Фото В. Новикова
стр. 1-2, 11
|
