УРА, ЮРА!
Это сегодня Юр, да уже и Юрьевичей, можно встретить на каждом шагу. Зато 50 лет назад имя такое, а тем более отчество, были редкими. По теперешним понятиям — немодными, значит.
Ю. Ворончихин
На всю школу, где я учился, у меня было не более пяти тёзок, а в классе вообще ни одного. Да и среди соседских пацанов был только один — Юрка Соловьёв. Мне нравилось моё имя.
Как сейчас помню этот чудесный апрельский день 1961 года. Неистово светило солнце и припекало уже вовсю. Снег словно стекал с крыш, сосульки слезоточили и таяли буквально на глазах. Без умолку чирикали воробьи, трезвонили скворцы, горланили петухи. Все эти радостные свежие птичьи голоса дружно аккомпанировали хору деловито журчащих ручейков.
В такую погоду дома не усидишь. И я — восьмиклассник — со сверстниками с утра до вечера пропадал на улице. Днем играли в снежки, пускали кораблики, а поздним вечером, здрав головы, долго следили за медленно плывущей по черному бархатному небу мерцающей яркой точкой. Тогда все разговоры наши были о спутниках. В тиши погожих весенних вечеров фантазировалось на зависть смело и складно. Каждый видел себя если уже не в другой Галактике, то, по крайней мере, в звездолете, совершающем посадку на одну из планет нашей Солнечной системы. Летать в космосе мечтали все, верили, что за лайками Белкой и Стрелкой вот-вот на земные орбиты будет выведен советский космический корабль с советским человеком на борту. Что первым будет советский космонавт, никто из нас не сомневался, но даже самый отчаянный фантазёр не мог предположить, что это произойдет так скоро.
12 апреля, наспех сделав уроки, я собирался в школу, когда в наш дом метеором ворвался Юрка Соловьёв.
Переводя дух, после долгой паузы он только и смог гаркнуть: «Юрий Гагарин! Наши запустили космонавта!..»
Мать тут же включила чёрную «сковородку» громкоговорителя. В доме загремел торжественный марш.
Между нашим райцентром на Вятке и Москвой разница во времени составляет один час. Утром в новостях по радио ничего подобного не сообщалось. Днем, когда я делал уроки, радио было выключено. А тёзка мой краем уха слышал, как Левитан читал последние известия.
Юрка слыл одним из самых виртуозных фантазёров. И хотя было не первое апреля, а двенадцатое, признаюсь, я ему не поверил. И всё же как по команде мы выскочили с ним за ворота. На улице было оживлённее, чем обычно. В школу торопились, возбужденно переговариваясь, стайки мальчишек и девчонок. Теперь было ясно — произошло что-то грандиозное. Сомнений не оставалось — в космосе советский человек. Но что он наш тёзка (ведь имя-то редкое), да тем более тоже с птичьей фамилией, как и мы, тут Юрка явно прихвастнул. Так думал я. А ноги всё быстрее несли нас по теплым, выстиранным вешними водами доскам тротуара. Они были похожи на свежевыскобленные косарем некрашеные половицы. Почему-то захотелось перекувыркнуться на них. Но ещё больше от распиравшей радости захотелось взлететь, хотя бы на несколько секунд оторваться от земли, хотя бы так же, как это делает наш горластый петух-забияка.
Взволнованы в этот день были все — и школьники, и учителя. На всех уроках говорили о нём — первом человеке, преодолевшем земное притяжение, гражданине СССР — Юрии Алексеевиче Гагарине.
Позже из газет, журналов и кино я, как и все, был покорен его неповторимой обезоруживающей улыбкой. Узнал, что русское имя Юрий происходит от греческого Георгиос, которое переводится — земледелец.
Земледелец в космосе! Разве это не символично? У человека на Земле уйма дел, а он рвётся побывать и на других планетах, стремится открыть неизведанные земли.
В тот вечер мы мечтали дольше обычного. Казалось, все звезды на небе пришли в движение. И мы, как апрельские петухи, горланили до хрипоты, скандируя: «Ура, Юра! Ура, Гагарин!».
...Космонавтами мы с Юркой Соловьёвым не стали. Хотя ему повезло больше: среди них есть его однофамилец... Зато горды тем, что носим такое замечательное имя.
стр. 12
|
