СТРАТЕГИЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ
РОССИИ
Пресс-конференция, посвящённая 50-летию ФМШ, прошла в Президиуме СО РАН на прошлой неделе. В ней приняли участие директор СУНЦ НГУ профессор Николай Иванович Яворский, выпускник первой ФМШ чл.-корр. РАН Василий Васильевич Пархомчук (ИЯФ СО РАН) и выпускник 1991-го — д.ф.-м.н. Сергей Валерьевич Головин (ИГиЛ СО РАН).
Рождение Физматшколы
Рассказывая об истории возникновения Физико-математический школы, нельзя не вспомнить о том, что вначале была создана Всесибирская олимпиада, с помощью которой можно было охватить даже самые отдаленные районы. Победителей её пригласили в Летнюю школу, где с ними занимались ведущие учёные. Организатором Всесибирской олимпиады был А. М. Будкер, он и в Летней школе активно работал. По её завершении способных к наукам ребят пригласили учиться в Физико-математическую школу, которую только что решено было создать.
Ребят распустили по домам, пообещав прислать им приглашения, как только будут решены организационные вопросы. Но разрешение на создание школы получить было непросто. Михаил Алексеевич Лаврентьев — известный учёный и организатор, член ЦК КПСС, работал во время войны на нужды фронта, имел крепкие связи и поддержку военного ведомства, которое ободряло идею создания физматшколы, но это не помогало. Тогда он принимает самостоятельное решение открыть школу. И 21 января 1963 года ФМШ открылась лекцией Андрея Алексеевича Ляпунова в Институте геологии.
Прошло полгода, закончился первый учебный год, а разрешения всё не было. В августе, когда председатель Совета Министров был в отпуске, а его замещал Д. Ф. Устинов, бывший председатель военно-промышленной комиссии, ставший к тому времени первым заместителем предсовмина, постановление о создании Физматшколы в Новосибирске было им подписано.
«Смелость Михаила Алексеевича просто потрясает, — говорит Николай Иванович. — Представьте себе: пригласить детей, вообще говоря, в несуществующую школу—интернат! Учителей нет, ставок нет, какой документ выдавать детям — не понятно... Решительности ему и его сподвижникам было не занимать. А времена были такие, что за самодеятельность можно было получить по полной программе».
После постановления Совмина от 23 августа 1963 года физматшколы появились в Ленинграде, Киеве, Москве. А в Новосибирске к этому времени в ФМШ уже второй набор был сделан. Но без 21 января не состоялось бы 23 августа. До этого времени работа с одарёнными детьми по естественнонаучным дисциплинам практически не проводилась, за исключением математики, в основном олимпиады и конкурсы проходили по гуманитарным наукам.
Во второй половине 1960-х годов в США, а потом и в других развитых странах начало развиваться движение по созданию специализированных образовательных учреждений в области естественнонаучных дисциплин. Но началось это движение с рождения ФМШ в новосибирском Академгородке.
Научный мастер-класс
Василий Васильевич Пархомчук — выпускник первого, исторического набора Физматшколы — рассказал, как он, мальчишка из небольшого посёлка, попал на Алтайскую краевую олимпиаду, а потом в Летнюю школу и ФМШ.
— В начале 1960-х годов я учился в средней школе в с. Родино, жил в интернате, потому что у нас в поселке Мирный была только семилетка. Так было в большинстве маленьких поселков на Алтае.
Радиотехника развивалась, появились первые транзисторы ПП1, ПП2, ПП3, напоминающие небольшие стеклянные бочоночки. Их можно было выписать через «Посылторг», наложенным платежом. Но для этого какие-то денежки нужны были. Родители у меня были не очень-то богатые: мать — учительница, отец — водитель грузовика. И хотя они поддерживали мои увлечения, но деньги на это не давали, не было у них такой возможности. Поэтому мы проявляли предприимчивость, подрабатывали летом в колхозе, выливали сусликов и сдавали шкурки в «Потребсоюз» по 10 копеек за штуку — деньги небольшие, но на транзистор хватало.
Учитель физики, который вел в школе радиокружок, показал мне газету, где были опубликованы задачи, и предложил попробовать их решить. Наверное, я достаточно удачно их решил, и меня действительно пригласили в Барнаул на краевую олимпиаду. Городские ребята меня поразили — как много они знали и как хорошо были подготовлены. О том, что я могу победить, у меня и мысли не было, но, видимо, я неплохо выступил, и председатель комиссии Д. В. Ширков пригласил меня в Летнюю школу, предложив выслать деньги на билет. Мне обидно стало: что я, нищий, что ли? Ребята говорят, ну, у тебя сапоги такие, куртка вельветовая... А у меня, по деревенским понятиям, были самые лучшие, хорошо начищенные сапоги... От денег я отказался, посчитав, что на такое дело родители средства найдут.
На время Летней школы нас поселили в абсолютно новый дом на улице Жемчужной. Сейчас такие пятиэтажки презрительно называют «хрушёвками», но тогда нам, деревенским мальчишкам, они казались дворцами. А сантехническое оборудование вызывало огромный, почти научный интерес. Во дворе был фонтан, вокруг которого по вечерам собирались учёные, приглашали ребятишек. Было очень интересно, например, А. М. Будкер рассказывал про встречные пучки.
Лекции в Летней школе меня просто потрясли, я ни о чем таком и не слышал. На заключительной олимпиаде, к своему удивлению, я получил «первый приз» по физике (почему-то это называлось не первое место, а первый приз, и у меня до сих пор хранится этот документ, подписанный А. А. Ляпуновым и А. М. Будкером). И хотя я чувствовал себя среди всех этих умных ребят по-прежнему скованно, эта бумага дала мне уверенность, что и у меня есть шансы поучаствовать в новом деле. Я дал согласие учиться в ФМШ и поехал домой.
Время шло, приглашение всё не приходило, я уже и забывать стал про это. Вызов пришёл в районе Нового года, и я поехал в Академгородок, в Физматшколу, где проучился полтора года.
Как нас учить в ФМШ, толком никто тогда не знал — ни программ, ни пособий, ни книжек ещё не было. Наши учителя учились этому в ходе учебного процесса. Лабораторные занятия выглядели примерно так. По институтам кликнули клич — не очень нужное оборудование отдайте в ФМШ. В результате понатаскали кучу приборов. Самый большой интерес у нас вызвал высоковольтный рентгеновский трансформатор, который вырабатывал напряжение в 150 киловольт. Первое, что мы сделали — начали его включать. Как никого не убило, я до сих пор не понимаю, но зато мы узнали, что такое высокое напряжение и что с ним надо быть осторожнее.
Физику у нас преподавал Володя Захаров, сейчас Владимир Евгеньевич — академик, руководитель мегагранта в НГУ. Он очень интересно рассказывал про физику, и мы вместе решали задачи. Он не приходил с готовой бумажкой, из которой переписывал решение. И довольно часто делал какой-нибудь ошибочный ход, мы заходили в тупик, потом вместе выкарабкивались. Это был некий мастер-класс того, как вообще наука делается.
Когда мы в науке решаем какие-то задачи, мы тоже не знаем ответа. Бывает, что и ошибаемся, но важно в нужный момент увидеть, что ты ошибаешься. В каком-то смысле эти уроки были даже более полезны для ребят, чем отлично подготовленная лекция, которая проскальзывает в сознании, не останавливаясь. А тут, когда учитель запутался, утонул в формуле, это в каком-то смысле подзадоривало и нас подумать, посоветовать ему что-нибудь. И тогда материал познается более глубоко. И когда порой высказываются заявления типа «в ФМШ профессиональные педагоги должны работать» — это подрыв всей идеологии физматшколы. На самом деле, там должны преподавать учёные. Их, наверное, можно критиковать за незнание приёмов педагогических, однако во все времена ученики учились на практике, ошибались, но рядом всегда был Мастер, Учитель. И учёные, которые реально работают в науке, в этом смысле гораздо полезнее обычных педагогов.
Когда я приехал в ФМШ, я думал, что физика это уже законченная наука, учебник написан сто лет назад, прочитал — и всё, места для творчества там нет. А в ФМШ понял, как глубоко я заблуждался.
По окончании Физматшколы я поступил в университет. Чуть ли не с первого курса мы начали ходить на практику в институты. Мы даже домой на летние каникулы практически не уезжали, а устраивались в институты лаборантами. Я ходил в Институт ядерной физики — помогал в сборке установок. Это была хорошая школа для понимания, как реально устроены приборы, как они работают, как с ними обращаться. В институтах к нам относились нормально, никто, конечно, нам дорожки ковровые не выстилал, но помогали всем, чем могли, передавали знания, практические умения, и это был довольно важный аспект обучения.
Спустя четверть века
Сергей Валерьевич Головин в Физматшколу поступил, когда она уже имела солидный возраст и авторитет — в конце
1980-х годов. Это было уже совсем другое время.
— Я родился и вырос в Таджикистане, в г.Чкаловске, замечательном маленьком средмашевском городке, в котором жизнь была, если не как при коммунизме, то близкой к этому, — вспоминает Сергей Валерьевич. — Образование у нас давали неплохое, и если бы я закончил школу там, то поехал бы учиться в Москву или в Питер. Но один из моих друзей, он был старше меня на год, поступил в Новосибирскую физматшколу на двухгодичное обучение, и от него мы узнали о её существовании.
У нас тогда модно было заниматься математикой, физикой, участвовать в олимпиадах. В то время как раз начали появляться первые персональные компьютеры, но их было мало. В 1987 году в Таджикистане произошло довольно сильное землетрясение, и часть зданий разрушилось. Поскольку это было советское время, на помощь приехали рабочие бригады со всего Союза, быстро всё восстановили. А в нашей новой современной школе даже оборудовали компьютерный класс. Мой брат, который был старше меня на год, начал изучать информатику. Я почитал его тетрадку, жутко заинтересовался, пришел к учителю информатики и попросил взять и меня. Мне велели приходить через год.
Я начал говорить, что я уже кое-что изучил, возьмите сейчас. Меня посадили за компьютер, и я написал свою первую программу, которую до этого в тетрадке написал на языке Бейсик. Меня взяли в кружок информатики, и вскоре я уже стал участвовать в олимпиадах. Всё это в течение года. На следующий год брат попал в Летнюю школу и поступил в ФМШ. Тогда я написал в Физматшколу письмо, что я, мол, такой хороший, у меня брат уехал в ФМШ, возьмите меня тоже. Мне пришёл ответ, что мы согласны, раз ты хороший, высылаем тебе задачки для заочной школы, решай — и в следующем году приедешь. Я год решал эти задачи и добрался до соответствующего уровня олимпиады по информатике.
Олимпиадные задачи были разной сложности — самая трудная за несколько месяцев до этого разбиралась в журнале «Квант» и там предлагалось несколько решений, начиная с самых простых и заканчивая сложными, тонкими решениями, которые быстро и красиво приводили к ответу. Я обрадовался и написал самое изощрённое решение, которое помнил. На следующий день получаю результаты своей работы, и та задачка, в которой я был полностью уверен и которой больше всего гордился, получила ноль баллов. Я пришел на апелляцию, долго пытался убедить учителей, что решил правильно, но мне её так и не зачли. Когда я расстроенный проходил мимо соседней комнаты, то заметил там какое-то оживление. Оказалось, что это учителя из Летней школы проводили собеседование. Я попал на это собеседование и получил приглашение в Летнюю школу, а потом и в ФМШ, по окончании которой поступил в НГУ.
Физматшкола действительно выполняла свое предназначенье — осуществляла поиск и подготовку способных ребят из глубинки. Мой старший брат, моя жена, брат и сестра жены — все мы прошли через ФМШ. Мои близкие друзья — либо мои одноклассники, либо одноклассники моего брата — все мы через физматшколу друг с другом связаны. Мы приехали из удаленных поселков и маленьких городков разных концов Советского Союза — я из Таджикистана, жена — из Казахстана, мои друзья — из Туркменистана и Алтайского края. Вместе со мной в Летнюю школу приехали человек шесть из горного кишлака, они плохо говорили по-русски, но у них был очень хороший учитель физики, и они побеждали на всех олимпиадах. Часть из них уехала назад, но некоторые и дальше продолжили обучение, поступили в университет. А для Сибирского отделения, Новосибирска, Новосибирской области привлечение умных, талантливых детей со всего Зауральского региона — мегаполезная вещь.
Физматшкола для нас была и важным адаптационным звеном между домом, где мы были под присмотром родителей и учителей, и университетом, где по сути мы были предоставлены самим себе и, как могли, выживали в эти смутные времена. Когда я переселился в университетское общежитие, то понял, что в ФМШ были очень хорошие условия. Класс у нас был прекрасный и сама атмосфера, обучение — все было замечательно. Тем более что когда мы сюда приехали, здесь уже были персональные компьютеры, 286-е с цветными дисплеями.
Правда, вначале у меня было ощущение, что та математика, которую мы изучали в школе — это настоящая математика, а то, что нам читают на лекциях — это уже какая-то игра разума, может, не столь нужная в жизни. Когда в ФМШ мы впервые столкнулись с новой формой обучения — лекции, семинары, экзамены — это всё значительно отличалось от того, что было в школе и очень сильно било по мозгам. Кроме того, в физматшколу попадали ребята, которые в своих школах шли на медаль, были лучшими, а здесь все были такие, поэтому если ты среди них выделяешься, то не обязательно в лучшую сторону. И это тоже надо было пережить. У нас в школе, к примеру, физика слабо преподавалась, и я в Физматшколе получил свою первую в жизни тройку на экзамене по физике в первом семестре, но во втором уже сдал экзамен на четвёрку и был очень горд этим. Насколько промежуточная форма обучения между обычной школой и университетом была полезна, я понял, сдав первую сессию в НГУ на пятерки.
Готовясь к этой встрече, я спросил своих близких, чем им запомнилась учёба в ФМШ. Все сказали, что там была не только хорошая образовательная программа по естественным наукам, но и прекрасная гуманитарная составляющая — спецкурсы по истории живописи, религии, по авторской музыке, замечательно преподавалась литература.
Школа для учеников
и учителей
Продолжая разговор о прошлом, настоящем и будущем Физматшколы, Н. И. Яворский заметил, что сейчас ситуация, конечно, отличается не в лучшую сторону. Теперь «физики и лирики» на втором плане, доминанта в обществе другая, мотивация к учёбе, к занятиям науками намного ниже, школьная подготовка всё слабее, счастливых случаев, когда в сельской школе или в поселке есть хороший учитель, всё меньше и меньше. Чтобы изменить положение, нужно серьезно работать с учителями. И такая стратегия пять лет назад была разработана.
Три года работы с учителями специализированных классов области дали обнадеживающий результат. В прошлом году Новосибирская область была признана лидером по эффективности выступления школьников на Всероссийской олимпиаде. Процент ребят, занявших призовые места, самый высокий в России. Хотя, конечно, олимпиадников в области готовит в основном Физматшкола, и члены методической комиссии Всероссийской олимпиады по математике, физике, химии, информатике работают здесь. За время существования ФМШ её преподавателями подготовлено больше 50 учебников — по физике, математике, химии. А по учебнику биологии во всех школах России учатся. Задачник по физике О. Я. Савченко переведен на несколько языков, он переиздавался уже четыре раза.
Что касается участия в олимпиадах, это далеко не главная задача Физматшколы. Николай Иванович напомнил слова М. А. Лаврентьева, который как-то сказал: «Вы сюда приехали по олимпиаде, и хватит, надо делом заниматься». Долгое время Физматшкола олимпиадами занималась постольку поскольку, но сейчас по этому показателю всех измеряют, как и по ЕГЭ, поэтому это направление приходится усиливать. В прошлом году в ФМШ было 19 победителей и призёров Вероссийской олимпиады — за всю историю такого количества не было. Из них 10 — по химии, по биологии — абсолютное первое место, два места по экономике...
Интересы общества смещаются: если ХХ век — это век физики, то в XXI веке вперед выходят науки о жизни, нанотехнологии. Это все необходимо учитывать, поэтому учебные планы приходится пересматривать. НГУ, для которого Физматшкола и готовит будущих студентов, тоже изменился, за последние 20 лет появилось много новых факультетов. Сейчас идёт обсуждение проекта стратегии развития НГУ и СУНЦ до 2020 года. Из-за падения качества школьного образования, приходится вносить коррективы в образовательные планы — на первом курсе физфака вынуждены повторять школьную программу. Мехмат МГУ переходит на шестилетнее образование, и первый год будет посвящен подготовке студентов к учёбе на факультете. Увеличение срока учёбы — общая тенденция. На Западе вообще учатся до 30 лет — 12 лет в школе, 6 — в университете, 5 лет — в аспирантуре. ФМШ сталкивается с теми же проблемами и, чтобы довести уровень подготовки до нужного, требуется дополнительное время. В два года уже не уложиться. Таковы реалии.
50 лет назад Новосибирская физматшкола была первая и единственная, через 25 лет таких школ было не больше 15, а сейчас в любом большом городе десятки специализированных классов, школ, гимназий. Поэтому между образовательными учреждениями и территориями возникает конкуренция. Если раньше олимпиады, выездные школы Физматшкола проводила во всех регионах Сибири и Дальнего Востока, то теперь осталось две в России и две в Казахстане, в другие регионы их просто не пускают. А зря, ФМШ готова помогать учителям всех регионов, ведь она и создана была для того, чтобы талантливые дети быстрее смогли реализоваться.
Физматшкола за полвека выпустила 13600 человек. Большинство окончили НГУ и работают в Сибирском отделении. После введения ЕГЭ сильные выпускники уезжают в Москву и Питер, но все равно 60–65 % фэмэшат становятся студентами НГУ. Преподавательский состав школы по-прежнему очень сильный, причем по всем направлениям — более 40 % имеют ученую степень, среди них 25 профессоров и 90 доцентов. Почти половина преподавателей — выпускники ФМШ, многие работают здесь, потому что любят свою школу, детей. Без этого бы ФМШ не выжила в 90-е годы.
И ещё на одном важном моменте остановился директор. Физматшкола — это же интернат, который предполагает не только обучение, но и воспитание, особенно гражданской позиции, воли к победе. Сейчас в обществе много разных интересов, ребята раздёргиваются, средства массовой информации их дезориентируют, а чтобы добиться цели, надо быть целеустремлёнными, много работать, идти до конца. И это стараются воспитать в детях.
В принятом недавно новом Законе об образовании появилась статья про одарённых детей. «Нашу деятельность каким-то образом учли, — сказал Николай Иванович. — И хотя наши предложения по формулировкам не прошли, всё равно ситуация меняется — мы попадаем в правовое поле, теперь такие образовательные учреждения могут существовать на законных основаниях. Есть ещё подзаконный акт о порядке осуществления государственных программ для ребят, имеющих выдающие способности в области каких-то дисциплин. Мы понимаем, что пока наше государство не осознает, что интеллектуальный потенциал — стратегический для любого государства, трудности будут. Системы, направленной на усиление интеллектуального потенциала России, нет, а она должна быть. И у неё должно быть правовое основание.
Во многих странах оценили эффективность нашей системы подготовки кадров для науки и создают у себя что-то подобное, вкладывая большие средства и делая эту систему более эффективной. Например, в США, в Республике Корея в специализированных школах для особо одаренных учеников предусматривается ускоренное обучение, они могут проходить университетские курсы и поступать не на первый курс университета, а сразу на второй. У нас тоже есть такие примеры. Например, лучшие выпускники Высшего колледжа информатики поступают сразу на третий курс Факультета информационных технологий НГУ. Эту практику нужно вводить и для продвинутых выпускников ФМШ».
Физико-математическая школа шагнула во вторую половину века. Для образовательного учреждения 50 лет — это недолгий срок. У Физматшколы большие планы на будущее, но она уже занимает достойное место в истории образования и науки России.
Подготовила
В. Михайлова, «НВС»
стр. 7-8
|
