ВОПРОСОВ БОЛЬШЕ ЧЕМ ОТВЕТОВ
Примерно восемь лет назад, анализируя развитие советской
экономики и окружающую меня повседневную действительность, я
сформулировал для себя четыре аксиомы советской экономики и
общества. Первая: завтра будет хуже, чем сегодня, но лучше, чем
послезавтра. Вторая: каждый последующий начальник хуже
предыдущего. Третья, если вы думаете, что дела в нашей экономике
плохи, то они на самом деле еще хуже, чем вы думаете. Четвертый:
что бы мы ни делали, у нас ничего не получается. Поскольку люди и
после этого остались те же, мне было совсем не трудно
прогнозировать непрерывное дальнейшее ухудшение положения в нашей
экономике. Со своими мрачными прогнозами я регулярно делился с
читателями "Науки в Сибири" и, как видите, они оправдывались.
Г.ХАНИН, доктор экономических наук.
г. Новосибирск
Были в этом году в экономике не только неудачи. После
значительного промышленного спада в 1 полугодии, в 3 квартале
спад в промышленности почти прекратился. Был выращен лучший за
последние 6 лет урожай зерновых культур. Улучшилась эффективность
работы железнодорожного транспорта. Значительно (и это можно было
считать крупнейшим успехом) снизилась ставка процента по
государственным ценным бумагам, что очень сильно облегчило
тяжесть обслуживания государственного долга и содействовало
уменьшению инфляции. Но эти успехи были кратковременны. Так,
хороший урожай зерновых был достигнут, по мнению специалистов, за
счет небывало благоприятных за весь послевоенный период погодных
условий. Некоторые предсказывают огромный неурожай в будущем
году. Кратковременные улучшения в промышленности бывали и раньше,
но они быстро себя исчерпывали. Исусственный характер носило и
уменьшение процента по государственному долгу, в силу плохого
состояния сбора доходов бюджета и неустойчивости поведения
зарубежных инвесторов на российском рынке ценных бумаг. Не эти
небольшие успехи определяли состояние экономики в этом году, а
продолжающаяся нежизнеспособность российских экономических и
общественных институтов. "Молодые реформаторы", несмотря на
хвастливые обещания, пока ничего серьезного в этой решающей
области сделать не сумели.
Конец этого года, можно сказать, подвел черту под целым этапом
развития российской экономики, начавшемся с радикальных
экономических реформ в 1992 году. Почему-то немало людей, и
простых, и из среды интеллигенции решили, что в этом году должен
произойти перелом к лучшему, хотя никаких видимых оснований для
этого не было. Большинство людей, кажется, до сих пор так и не
поняло, какая финансовая катастрофа разразилась в стране с первых
чисел ноября 1997 года. Если вместо обещанного снижения
процентных ставок Центрального банка РФ до 11-12% ставка
повышается сначала до 28%, а потом фактически чуть ли не до 40%,
то специалисту понятно, что произошла катастрофа. Ведь именно на
снижение процентных ставок делалась ставка, пусть и
неосновательная, в достижении экономического подъема и
прекращении инфляции, так как кредиты становится получить дешевле,
и они меньшей тяжестью ложатся на себестоимость продукции и
услуг.
Столь стремительный подъем процентных ставок потребовался для
предотвращения начавшегося стремительного отлива иностранного
капитала из России. Конечно, какую-то роль сыграл и денежный
кризис на рынках капиталистических стран. Но только в виде
ускорителя. Подавляющее большинство стран мира не ощутило
заметного влияния этого кризиса, а в большинстве
капиталистических стран индексы акций довольно быстро вернулись к
докризисному уровню. Сильно пострадали лишь те страны, экономика
которых была и до того крайне неустойчивой. Гораздо большее
влияние на отлив иностранного капитала оказало осознание
западными бизнесменами критического состояния российской
экономики. Сигналом послужил отказ Международного Валютного Фонда
предоставить России очередной заем в связи с плохим исполнением
бюджета. У западных экономистов не могла не вызвать шок
собираемость федеральных налогов в размере 8% валового
национального продукта, когда даже в очень либеральных США эта
цифра достигает 20%. При 8-процентном сборе налогов государство
не может нормально существовать. Но оно также ничего и не стоит,
ибо сбор налогов издавна считается самым важным критерием
дееспособности государства. Я уже не говорю об огромных
неплатежах заработной платы и предприятий друг другу, что должно
вызвать изумление у западного человека. Наступило прозрение и в
отношении российских корпоративных ценных бумаг, которые
приобретались в немалых количествах, хотя дивиденды по акциям
почти никто у нас не платит. Факт, невиданный в мировой практике.
Возможно, они надеялись, что в будущем по этим акциям можно будет
все-таки получать дивиденды. Блажен, кто верует, легко ему на
свете. Не дождавшись дивидендов, иностранные инвесторы начали в
большом количестве продавать акции российских предприятий. В
результате курс акций упал за один месяц больше, чем в период
знаменитого биржевого краха 1929 года на нью-йоркской фондовой
бирже.
Отлив краткосрочного капитала очень опасен для России потому, что
его размер превышает ее золотовалютные резервы, которые к тому же
нелегко мобилизовать. При лучшем сочетании этих величин терпели
крах экономики многих развивающихся стран. К тому же это
означает, что придется расстаться с мыслями о дальнейших
иностранных заимствованиях. А ведь это был, пожалуй, единственный
шанс на относительно спокойный выход из экономичесокго кризиса.
Уменьшение запасов валюты и грозящая инфляция плюс отвратительное
состояние бюджета должны были подорвать доверие к рублю и у
отечественных предпринимателей, и у населения. Курс рубля стал
быстро падать, несмотря на большие усилия Центрального банка его
удержать. В начале второй декады декабря в обменных пунктах
Новосибирска курс доллара рос на 30-50 рублей в день. И если
население бросится изымать деньги в коммерческих банках, которые
крайне слабы, включая и Сберегательный банк России, то крах
банковской системы станет неизбежным. Для такого краха имеется,
впрочем, много и других оснований: огромная задолженность перед
иностранными банками, необходимость срочного выполнения ряда
принятых обязательств в валюте, обремененность портфеля
большинства банков падающими в цене государственными ценными
бумагами, просроченными кредитами и т.д. Эти обстоятельства были
бы опасны и для другой банковской системы, но особенно для
держащейся на "честном слове и на одном крыле" российской
банковской системы.
Уже сейчас ясно, что опять будет значительно недовыполнен бюджет
будущего года в реальном выражении, считавшийся некоторыми
экономистами первым реалистичным в истории российской бюджетной
системы. К тому же, в связи с ростом процентных ставок придется
намного больше, чем предполагалось, платить по долгам. Так что
для прочих нужд останется еще меньше. Но и по повышенным ставкам
получать в долг становится все труднее. Последние недели выручка
от эмиссии ценных бумаг оказывается в неделю (!) меньше, чем
необходимо уплатить, на триллион рублей. Бюджетным организациям
надо приготовиться к сокращениям штатов и невыплатам зарплаты и
задержках в прочих расходах.
Просуммирую последствия денежного кризиса: неизбежность
продолжения экономичесокго спада еще год-два, рост инфляции,
сокращение иностранных капиталовложений, неизбежное дальнейшее
снижение уровня жизни в России. На последнем пункте надо
остановиться подробнее. Медленное снижение этого уровня в
последние два-три года поддерживалось тремя факторами:
сокращением военных расходов, проеданием национального богатства,
ростом иностранным капиталовложений. Все эти факторы, в сущности,
себя исчерпали. Чтобы не допустить окончательного
государственного краха, без повышения эффективности производства,
есть только один резерв: снижение личного потребления населения.
Снижать его у бедных уже некуда, остаются средние и богатые.
Конечно, сами размеры денежного кризиса, взятые в совокупности,
еще имеют аналоги в других странах, которые от них все-таки не
умерли. Особую опасность (и право считаться катастрофой) ему
придает тот факт, что он последовал не вслед за бумом, как это
обычно бывает в денежных кризисах капитализма, а за глубочайшим и
продолжительнейшим кризисом, когда резервы выживаемости экономики
уже сведены к минимуму. Очевидно, что и лечение здесь требуется
уже не терапевтическое, что еще было возможным три-четыре года
назад, а хирургическое. Экономисты разных направлений легко
предложат массу рецептов для краткосрочного выправления
положения. Просто напрашивается - усиление налогоообложения лиц с
высокими и сверхвысокими доходами, например, путем усиления
обложения недвижимости, введение государственной алкогольной
монополии, монополии на экспорт наиболее выгодных экспортных
товаров и другие меры государственного вмешательства, которые
применило бы в аналогичной ситуации любое правительство в
капиталистической стране. Проблема состоит в том, что эти меры
только замедлили бы сокращение проедания основных
производственных фондов, а не устранили бы его и, во-вторых, они
требуют создания жизнеспособного государственного аппарата, а это
в нынешних условиях сложнейшая задача.
Кризис российской экономики, в конечном счете, кризис всего
общества. Общество находится буквально в состоянии оцепенения.
Его основная часть не способна ни осознать масштаб стоящих перед
экономикой проблем, ни сделать что-то серьезное для их решения.
Посредственность его нынешних руководителей является просто
отражением глубокой деградации всего общества. Верно сказано, что
каждый народ заслуживает то правительство, которое он имеет.
Хотелось бы верить, что перед лицом буквально колоссальной
опасности для своего существования общество все же найдет силы
хоть что-то предпринять для спасения. Но шансы для этого, к
сожалению, крайне невелики. Жалкое впечатление оставляют все
общественные институты и подавляющая часть политических лидеров
разных политических направлений и оттенков. Кто же возглавит
спасение России? Просто напрашивается авторитарный выход из
нынешнего кризиса, но не окажутся ли наши "авторитаторы" столь же
жалкими, как и отечественные "демократы" и "консерваторы"?
Вопросов намного больше, чем обоснованных ответов.
Каков же экономический прогноз на 1998 год? Он достаточно
очевиден из сказанного. 1998 год будет просто плохой или очень
плохой. Плохой - это значит падение продукции еще на несколько
процентов, сокращение душевого дохода немного больше, еще больше
технологических катастроф, 5-10 крупных банковских катастроф,
намного более низкий урожай зерновых и т.д. Словом, все то же, но
немного хуже. Очень плохой - это всеобщий банковский крах,
падение продукции на 10 процентов (как в Болгарии в 1996 году),
стремительное ухудшение уровня жизни, огромный неурожай. Как ни
странно, последний сценарий может оказаться предпочтительнее для
России. Частенько в России берутся за ум, когда вода доходит уже
не до горла, а до бровей.
стр.
|
