«Наука в Сибири»
№ 16 (2751)
22 апреля 2010 г.
ВОЙНА НЕ ОТМЕНИЛА ДЕТСТВА…
Дети войны... Некоторые из них сражались на фронтах, гордо неся имя «сын полка», другие вели «рельсовые войны» в партизанских отрядах, третьи помогали сеять и убирать хлеб, добывали уголь, стояли у станков, но были и те, кто просто учился писать первые буквы в холодных классах полуразрушенных школ, и те, которые просто росли... Ведь главным подвигом детства в те жестокие годы было — выжить.
Альбина Дворникова, ученый секретарь ИГД СО РАН, к.т.н.
Оливия Тарасова, председатель профкома ИГД СО РАН
Уходит поколение, кровью и потом которого завоеван мир, дающий нам возможность спокойно работать и растить детей. Если раньше в День Победы в зале Института горного дела почти все места были заняты участниками войны и тружениками тыла (это около 90 человек), то теперь почтенный возраст и состояние здоровья оставшихся в живых двадцати ветеранов не позволяют им собраться вместе, чтобы по существующей традиции возложить в канун 9 мая цветы к Монументу Славы воинам-сибирякам. Сегодня активисты профсоюза и молодые ученые навещают их с цветами и подарками, ибо «никто не забыт и ничто не забыто».
Теперь уже ветеранами стали те, для которых годы войны совпали с годами детства и отрочества. Что помнят они о войне? Как пережили то страшное безвременье? Ответы на эти вопросы мы решили собрать воедино в сборнике воспоминаний «Мое военное детство». Авторами кратких биографических очерков, а порой серьезных литературных рассказов стали 31 сотрудник и 8 бывших работников института. Особое внимание было уделено тем из них, кто находился на оккупированной фашистами территории. Воспоминания проиллюстрированы старыми фотографиями и сопровождаются стихами известных и институтских поэтов, бардовскими песнями — творениями ровесников той грозной поры.
Нельзя без волнения читать строки воспоминаний, в которых, как на лакмусовой бумаге истории, проявляется грустное и не по детски серьезное отношение к тем далеким событиям. Приведем несколько фрагментов из сборника «Мое военное детство».
 |
| Лабутины Вова (6 лет), Витя (3 года) в окружении друзей — сослуживцев отца. Июль 1941 г. |
«...И вот незабываемый и многозначащий факт. В Доме печатников, где сейчас на Красном проспекте книжный магазин, был магазин продуктовый с хлебным отделом. У прилавка ежедневно стоял пленный немец с мешком — он просил хлеб для пленных. И люди, молча, без разговоров и без упрёков отдавали ему из своих скудных граммов то, что получали в виде „довесков“. И я отдавал. Такова душа русского народа...» (из воспоминаний Г. И. Грицко).
«...Почти во всех каменных зданиях размещались лазареты. Школы оказывали шефскую помощь, которая заключалась в сборе вещей, дежурстве в палатах у тяжелораненых, написании писем, устройстве концертов. Каждый ученик должен был подготовить свой концертный номер. Мой выбор пал на декламацию стихов. Несмотря на неэффектную дикцию, я выучил и читал раненым длинную поэму Симонова „Сын артиллериста“...» (из воспоминаний О. Б. Кортелева).
«...В момент облавы мама и я были в деревне. Возвращаясь, мы увидели, что бабушку и невестку гонят на деревенскую площадь, где стояли немецкие машины, готовые для отступления. Бабушка нам подавала знаки, чтобы мы проходили мимо. Мама не поняла и, взяв меня на руки, подошла к родным. Перед немцем, офицером гестапо, на безлюдной площади стояли три женщины и ребенок. Наша невестка была верующей. Она из сумки вынула икону Божьей Матери, с которой не расставалась, и держала её на вытянутых руках. Немец дрогнул. Крикнул, чтобы мы уходили прочь...» (из воспоминаний Е. В. Фрейдиной).
«Помню наши детские уличные игры: в чику, в пристенок, в зоску. „Зоска“ — это кусочек шубного меха с пришитой свинчаткой. И кто больше раз поддаст ногой вверх, не обронив её на землю, тот выиграл...» (из воспоминаний В. М. Овчинникова).
 |
 |
| Лера Овчинников, 6 мес. Фотография была послана на фронт папе, ее он пронес до Польши в красноармейской книжке. 1942 г. | |
«...Вскоре свечи и керосин исчезли, и осталась спутница военного времени — коптилка. Коптилка это осветительное устройство, состоящее из небольшого стакана, в который заливается любое машинное масло, и фитиля, вставленного в трубочку, закрепленную на краю стакана. Фитиль поджигался и освещал помещение. Такое вот нехитрое устройство и скрашивало длинные зимние вечера. При коптилке читали книги, писали письма, готовили пищу, делали уроки и т.д. Коптилка дала нам, детям, интересную забаву — создавать на стенке различные теневые образы и фигуры. Было очень интересно и смешно, особенно, когда собиралась компания пацанов...» (из воспоминаний Ю. А. Шадрина).
«...Мама, стоя у печи, выпекает на сковороде кукурузные оладьи. Каждую новую спёкшуюся порцию мы (с братом) тут же съедаем, запивая негорячим отваром из сахарной свеклы. Это наш ужин...» (из воспоминаний А. С. Танайно).
«...Мама у нас была искусница и выдумщица, по-моему, у меня единственной в классе было шерстяное красивое платье из папиных форменных брюк. Юбочка была вся в складочку из клиньев (брюки на протезе изнашивались быстро, а клинышки из них получались целые, вполне пригодные для шитья), большие белые банты были у меня из стираной батистовой кальки — недолговечно, но красиво. Из белой портяночной ткани у меня был чудный сарафанчик, вышитый вишенками...» (из воспоминаний О. Я. Тарасовой).
«...Помню, в школу мы носили с собой питье в небольших бутылочках (кто молоко, а кто — просто воду), они стояли на шкафу. На большой перемене мы получали по две маленькие не очень белые булочки, которые и съедали тут же, запивая их из этих бутылочек...» (из воспоминаний В. В. Бакулиной).
«...Как-то родителям удалось завести курицу. Ее привязывали длинной веревочкой к дереву во дворе дома, а на ночь забирали. За лето она подросла, и ее кто-то благополучно приватизировал. Второй скотоводческий опыт был связан с выращиванием козы. Ее поместили на площадке в подъезде. Вырастить ее до больших размеров не удалось, так как кормить было нечем...» (из воспоминаний А. В. Леонтьева).
«...В классе, в котором я училась, у большинства детей не было отцов, так как отцы погибли на фронте, и мы это воспринимали как должное. Однако мы, дети, брошенными себя не чувствовали. Летом нас отправляли в пионерские лагеря на Черном море, где были санаторные смены по 42 дня. В это время детей усиленно кормили. Работали разнообразные кружки, было весело...» (из воспоминаний А. А. Зайцевой).
Безусловная искренность повествований, вызванная пониманием того, что, как поется в известной песне, «скоро кроме нас уже не будет никого, кто ... слышал первую тревогу», стремление поднять пласт совсем других, нежели у взрослых, переживаний и ощущений, делает книгу бесценной для будущих поколений и душевно близкой даже для тех, кому авторы сборника — только коллеги по работе.
Это было заметно уже тогда, когда участники проекта, в основном молодые ученые, бережно и кропотливо работали над материалами сборника, общаясь со своими старшими коллегами, узнавая их совсем с другой стороны. Очень может быть, что «детям войны» этот возврат в прошлое отозвался в сердце болью и горечью. Простите нас, дорогие. Виной тому страшное, недетское слово «война» и наше горячее желание сохранить, в виде части мозаичной картины народного подвига фрагменты вашего трудного, холодного, голодного, ... но все-таки ДЕТСТВА.
Выпускаемая в канун
Мы, создатели книги «Мое военное детство», от всей души, горячо и сердечно поздравляем всех сограждан с
стр. 10