«Наука в Сибири» № 43 (2678) 30 октября 2008 г. КОМСОМОЛ В МОЕЙ СУДЬБЕ Игорь Глотов, секретарь Советского РК ВЛКСМ г.Новосибирска в 1973-75 гг. Уж так распорядилась судьба, что в декабре 1972 года меня, младшего научного сотрудника Института горного дела СО АН СССР Игоря Глотова, на районной комсомольской конференции выбрали вторым секретарем Советского РК ВЛКСМ г. Новосибирска, а спустя несколько месяцев, в мае следующего года — первым секретарем. Моя научная работа ушла на второй план, уступив место общественной — я стал освобожденным комсомольским работником. Правда, это продолжалось всего три года, и на очередной комсомольской конференции я добровольно уступил место комсомольского лидера района более молодым, надеясь возвратиться в науку, в свой институт (наш район тем и отличался от других, что комсомольские секретари не засиживались на своих должностях больше трех-четырех лет, а возвращались в науку, так и не сделав своей основной профессией комсомольскую или партийную работу). Но Гурий Иванович Марчук, заместитель председателя Сибирского отделения, учитывая полученный мною организационный опыт, предложил весьма интересную работу в аппарате Президиума СО АН — участвовать в расширении связей сибирских ученых с министерствами оборонных отраслей промышленности. Будучи технарем (окончил факультет автоматики НЭТИ), я не смог отказаться от такого предложения. Но это уже другая история. А мы возвратимся в год 1972-й. Конечно, на общественной работе я не был новичком — к тому времени «прошел школу» комитета комсомола ИГД СО АН, избирался депутатом горсовета, был членом райкома комсомола. В конце шестидесятых — начале семидесятых в райкоме были люди незаурядные, инициативные, интересные: Сева Костюк, Валера Карбышев, Марина Поздняк, Володя Герман. Но 1972 год был уже таким, когда Академгородок, славившийся прежде молодежными инициативами и делами, заметно сдал позиции — самораспустился молодежный клуб «Под интегралом», под давлением ЦК комсомола фактически было закрыто молодежное научно-производственное объединение «Факел» при Советском РК ВЛКСМ, перестал собираться районный совет творческой молодежи... А ведь именно эти организации во многом определяли и насыщали молодежное движение в районе! На память приходит история, услышанная в райкоме, как на одной из городских комсомольских конференций кто-то из членов Советского РК ВЛКСМ выступил с инициативой — комсомол должен стать оппозицией партии, чтобы обеспечить поступательное движение общества к светлому будущему. Хотя делегаты конференции идею не поддержали, но нервы комсомольских и партийных руководителей города и области были изрядно расшатаны. Так и повелось — отношение вышестоящих организаций к нашему райкому комсомола было настороженным. Это я почувствовал сразу. В соответствии с уставными нормами первый секретарь райкома комсомола после его избрания районной комсомольской конференцией утверждался на бюро обкома партии. И вот я дождался приглашения на такое заседание. В отсутствие первого секретаря обкома Федора Степановича Горячева заседание вел второй секретарь Александр Павлович Филатов. После оглашения моих формальных данных Филатов так по-отечески спросил, а не страшно ли мне руководить комсомольской организацией, которая породила такие силы, как «Под интегралом» и «Факел»? На что я ответил, что сожалею, что руководители «Интеграла» подросли, выдохлись и самораспустились — клуб-то был интересный и массовый, надо бы создавать новый. А вот к «Факелу» я имел прямое отношение в студенчестве — сделав вместе с моими одногруппниками курсовую работу по теме, заказанной ВЦ СО АН, и вручную помотав обмотку на небольшие ферритовые кольца, я, по утверждению нашего преподавателя и руководителя курсовой работы и по совместительству сотрудника ВЦ Александра Михайловича Казанцева, получил практически первую через «Факел» зарплату в научно-исследовательском секторе НЭТИ. Надо было видеть лицо Филатова! Рассчитывали на критика подобных инициатив, а кого нашли? Больше вопросов мне не задавали, а партийный секретарь выразил сомнение, что меня утвердят. Дело отложили до возвращения Горячева из командировки. Я не горевал, главное, что меня выбрала конференция, а уж как буду работать — неутвержденным секретарем, с приставкой и.о. или без нее — не проблема... И все-таки утвердили! В период работы в райкоме мне повезло трудиться вместе с секретарями райкома Лидией Буфетовой, Сашей Евсеенко и Лешей Сагайдачным. Наши крупные комсомольские организации того времени — НГУ, Сибакадемстрй, НЗК, ИЯФ — возглавляли Анатолий Харакоз и Александр Талышев, Юрий Мигулев, Юрий Пак, Владимир Хайдаров. Это была надежная опора районной комсомолии. Что имелось к тому времени в активе молодежной работы в районе, в Академгородке? В большинстве академических институтов работали советы научной молодежи, объединяющие ученых до 33 лет. Продолжалась работа молодежных клубов по интересам — альпинистов, подводников, любителей хореографии, любителей джаза... Школьники собирались в секциях КЮТа, СЮНа, фехтовальном клубе «Виктория», Доме пионеров. Комитет комсомола НГУ ежегодно проводил традиционные многотысячные маевки и дни интернациональной солидарности, впоследствии переросшие в «Интернедели». Главной и определяющей лицо нашей организации была, конечно же, работа с научной молодежью. Советы научной молодежи проводили массу конференций, издавали тезисы выступлений, — для многих это были первые, пусть и не очень серьезные научные публикации. Всю работу координировал совет при райкоме комсомола. В период, когда совет научной молодежи ННЦ возглавил молодой кандидат химических наук Николай Ляхов, развернулось молодежное шефство над объектами внедрения на заводах «Сибсельмаш» и имени В. Чкалова. Наши комсомольцы активно и охотно выезжали на БАМ, где выступали с лекциями по актуальным проблемам науки перед строителями магистрали. Многому удалось поучиться у Совета научной молодежи при ЦК комсомола, в состав которого меня ввели как первого секретаря райкома, где сосредоточено так много академических научных организаций. Совет проводил свои заседания два раза в год в разных географических точках: в Обнинске, Москве, Дубне, Тюмени, Владивостоке, нашем Академгородке. Смотрели, слушали, обсуждали, спорили... Там я познакомился с молодыми докторами наук Геннадием Месяцем из Томска и новосибирцем Анатолием Деревянко, с которыми многие годы нас связывали теплые дружественные отношения. Самую большую помощь мне, начинающему секретарю райкома, оказал Борис Иванович Мокроусов, зав. отделом научной молодежи ЦК комсомола, выходец из новосибирского Академгородка. Он мог потратить не один час, отвечая на мои вопросы, просматривая протоколы заседаний бюро РК и наши перспективные планы, будь это в его рабочем кабинете в Москве или у нас в райкоме, на Морском проспекте, 2. Он учил быть основательным в делах, не размениваться на мелочи, не заниматься приписками и не врать в комсомольской отчетности по сбору членских взносов. Вот почему на фоне 95 % — среднегородского показателя по комсомольским взносам — наша цифра была самой низкой, но зато самой реальной, не превышавшей 70 %. За это район склоняли как могли, но выговоров не делали — бесполезно. Однако и судить о районной комсомолии надо было не только по этим цифрам, а по реальным делам. Администрация институтов в большинстве поддерживала инициативы научной молодежи, но, например, в ИЯФе посчитали нецелесообразным в ту пору организовывать совет научной молодежи, так как именно научная молодежь составляла рабочий костяк и деление на молодых и не очень противопоставляло группы ученых. Со временем проблему решили, и вот как это было. По линии ЦК комсомола нам приходили путевки на зарубежные поездки молодых научных сотрудников в качестве научных туристов на различные международные конференции. Путевки были довольно дешевые, к тому же могли оплачиваться институтами, командировавшими своих сотрудников. Совет научной молодежи распределял эти путевки, райком утверждал выездные характеристики делегатов. Система работала довольно эффективно. Но однажды произошел такой казус. ЦК комсомола выделил райкому девять путевок на конференцию в ЦЕРН, все они были переданы для оформления в ИЯФ. Но, как оказалось, ИЯФ по линии ГКНТ и Академии не получил на эту конференцию ни одного «взрослого» приглашения, как, впрочем, и другие институты Академии наук. И вот тут раздался звонок из ИЯФа — академик Будкер просил секретаря райкома комсомола принять его. Сразу договорились о встрече, и через десять минут я приветствовал Андрея Михайловича в райкоме. Говорили в коридоре, директор ИЯФа куда-то спешил и не хотел терять время на формальности. Он пояснил суть проблемы и попросил, чтобы райком утвердил по рекомендации Ученого совета института характеристики на нескольких ученых, перешагнувших формально предельный молодежный 33-летний возраст. Получив принципиальное согласие, Будкер поблагодарил, и мы расстались. В ЦК также не возражали, и дело было решено. Спустя некоторое время, я узнал, что дирекция ИЯФа одобрила создание в институте совета научной молодежи, который активно включился в работу. Перед комсомольским активом как района, так и города Новосибирска нередко выступали известные ученые Академгородка, излагавшие свое видение места и роли научной и студенческой молодежи на данном отрезке времени. Особенно запомнились яркие выступления ректора НГУ Спартака Тимофеевича Беляева. Встречался с комсомольцами и председатель СО АН Михаил Алексеевич Лаврентьев. Он ратовал за то, чтобы в науку шли целиком преданные ей люди, чтобы они шли не за высокой зарплатой и не за жильем. А уж когда достигнут в науке существенных результатов, то могут рассчитывать на общественное признание, хорошую зарплату и квартиру. Вот почему Михаил Алексеевич, когда-то согласившийся на создание в районе «Факела», оказался впоследствии в рядах его противников. Получилось так, что несколько тысяч молодых сотрудников институтов ННЦ и студентов НГУ, работая по совместительству в «Факеле», ежемесячно получали весьма существенную добавку к своей небольшой зарплате или стипендии. Но деньги портят людей — утверждали противники «Факела» в ЦК комсомола, партии, в АН СССР, в комсомольских и партийных обкомах и горкомах. Я читал заключительный отчет «Факела» с перечнем большинства выполненных в те годы работ прикладного характера по заказам производственных предприятий, прежде всего, оборонного сектора, в самые кратчайшие сроки и на высоком уровне — это впечатляло! Часть средств «Факела», полученных после приемки работ, оставалась на счету давшего ему крышу райкома комсомола и могла расходоваться по статье «привлеченные комсомольские средства» в соответствии с решением бюро райкома. Когда я возглавил районную комсомолию, у нас было около 500 тыс. рублей «факельской привлеченки». Огромная по тем временам сумма, эквивалентная 1 млн долларов. Правда, за несколько месяцев до того, мой предшественник на посту секретаря райкома по настоянию обкома комсомола перевел на обкомовский счет более полутора миллионов рублей — на создание двух гигантских скульптур девушки и парня с факелом на центральной площади Новосибирска, а также на строительство молодежного туристического комплекса «Сибиряк» на Бердском заливе, недалеко от Академгородка. Потребности же районной комсомолии в средствах были значительные. Большинство молодежных клубов по интересам требовали ежегодных вливаний — приобретение оборудования, поездки по стране, приглашение гостей, арендная плата... В школы, где как грибы росли вокально-инструментальные ансамбли, направляли музыкальные инструменты и усилительную аппаратуру, выбивая лимиты у торговых организаций на безналичный расчет через банк. Зато районный смотр-конкурс ВИА, проводившийся в Доме ученых в два этапа, имел грандиозный успех и огромную благодарную аудиторию школьников и студентов НГУ, военного политучилища, ГПТУ, политехникума. Но научной молодежи был необходим свой клуб, работавший всю неделю. Мы не стали реанимировать «Интеграл» в здании столовой Института гидродинамики, а выбрали помещение диетической столовой ТБК. Не без проблем со стороны владельца помещения — УРСа «Сибакадемстроя» переоборудовали внутреннее пространство, приспособив зал для танцев, а также устроив небольшую сцену для выступлений творческих коллективов. Освежили интерьер медными прибалтийскими светильниками «под старину» и красивыми шторами. Пять раз в неделю комсомольские организации и клубы по интересам могли собираться в стенах ТБК, составляя программу по своим интересам, со своим меню, даже с набором неплохих болгарских вин. Хорошая живая или магнитофонная музыка, гости из состава творческой молодежи и просто интересные люди, которых в Академгородке было великое множество, создавали особую атмосферу этим вечерам отдыха. Отмечу огромную просветительскую работу членов клуба любителей хореографии «Терпсихора», возглавляемого Геннадием Алференко. Именно они организовывали приезд в наш город по приглашению райкома комсомола известных советских и зарубежных артистов балета, хореографов и театральных критиков. Частыми гостями комсомольских посиделок в ТБК были молодые солисты балета из нашего академического театра. В свою очередь, райком помогал комитету комсомола НГАТОиБ в изготовлении печатной продукции, подарил музыкальный центр, отправлял в творческие командировки. По соседству с ТБК, в одном здании с ним находился известный детский фехтовальный клуб «Виктория». Его в 60-е годы организовал неутомимый (и неукротимый) Карем Раш. Клуб объединял школьников, изучающих мастерство владения шпагой, рапирой, саблей, проводил турниры, участвовал во всесоюзных соревнованиях, выезжая далеко за пределы Академгородка. Мушкетеры изучали в клубе французский язык, знакомились с основами мировой культуры. В клубе была своя большая библиотека. Мушкетеры в парадной форме всегда украшали массовые парады и шествия в Академгородке в дни праздников, являлись своеобразной визитной карточкой городка. Сотни отечественных и зарубежных делегаций наблюдали в стенах клуба за поединками юных спортсменов. Однако содержание такого клуба требовало значительных средств. Немного помогало Сибирское отделение, но основные расходы по традиции брал на себя РК комсомола. В штате клуба было более 20 человек, работа которых оплачивалась из привлеченных комсомольских средств. В то же время в аппарате райкома штатных сотрудников было в два раза меньше, чем в «Виктории». Надо было решать вопрос на перспективу, предполагая, что когда-то «факельские» деньги закончатся, и существование известного клуба может оказаться под вопросом. Выход был один — придать «Виктории» статус детской спортивной школы, финансируемой из госбюджета на образование. Однако утвердить нестандартные штаты клуба в качестве ДСШ оказалось делом трудным. Пришлось обращаться за помощью к заместителю министра просвещения РСФСР Любови Кузьминичне Балясной. Договорились встретиться и рассказать о наших проблемах во время ее рабочего визита в Новосибирск. О клубе она была наслышана, с интересом ознакомилась с его работой и пообещала сделать все от нее зависящее, чтобы сохранить клуб в таком же состоянии. Дальше дело пошло быстро. Вместе с нашим зав. райОНО Василием Васильевичем Магро написали представление в облОНО. Через некоторое время получили сообщение о том, что нестандартные штаты «Виктории» полностью утверждены в Москве. Все свои действия мы согласовывали с руководством Сибирского отделения и райкома партии, которые трепетно относились к мушкетерскому клубу. А вот когда мы объявили о достигнутом решении президенту «Виктории» Карему Рашу, то выслушали вместо благодарности массу нелестных слов. Основатель детского клуба буквально вышел из себя и побежал жаловаться академику Лаврентьеву. Михаил Алексеевич успокоил Карема Багировича, и напряжение было снято. Спустя десятилетия, уже после распада СССР, КПСС и ВЛКСМ, Карем Раш, давно покинувший Академгородок, навестил «Викторию» и разыскал меня, чтобы поблагодарить за своевременное мудрое комсомольское решение, позволившее сохранить «Викторию» в первозданном виде до сегодняшнего дня. Услышать такое от Раша!.. Кроме действующих молодежных клубов, райкому пришлось поддержать еще один, новый для нас клуб планеристов. Единственный в то время городской планерный клуб, работавший на базе Чкаловского авиазавода, закрыли по финансовым причинам. На летном поле остались без дел серебристые планеры «Бланик» и спортивные двухкрылки-тягачи. Валерий Рыцарев, один из активистов городского планерного клуба, работавший в нашем Институте теоретической и прикладной механики, пришел в райком за помощью. Наши соседи в Бердске согласились дать место городским планеристам на территории своего бывшего аэропорта с грунтовой взлетно-посадочной полосой. Но было необходимо возвести небольшое здание для базирования клуба. Таких возможностей мы не имели, но и здесь Рыцарев выступил с предложением в качестве базы использовать один из больших списанных гражданских самолетов, коих было немало в Новосибирске. Составили письмо в Москву, в Министерство гражданской авиации. Валера отвез его в столицу, но оно застряло где-то в министерской канцелярии. Для ускорения вопроса написали письмо в «Комсомольскую правду». После его публикации нам дали быстрый ответ из министерства — вопрос решен положительно. Осталось найти летчиков, которые бы согласились перегнать по воздуху и посадить на бердский грунт ТУ-104. Но и это оказалось решаемой проблемой. Самолет благополучно приземлился в районе Бердска, с него демонтировали навигационное оборудование, отрезали уже ненужные крылья, и комфортабельное помещение для планеристов было готово! Райком в последний раз оплатил несколько тонн авиационного горючего, а все остальные расходы по содержанию клуба взял на себя ДОСААФ. Впоследствии клуб довольно активно помогал специалистам ИТПМ в проведении всевозможных натурных испытаний и исследований в воздухе. Нельзя не вспомнить о большой работе со школьниками, которую проводил районный Дом пионеров вместе с курсантами военного политучилища. Лидия Соловых, Наталья Вологодская, Сергей Сухоцкий, подполковник в отставке Анатолий Москвин организовывали грандиозные районные игры «Зарница», издавали методическую литературу. За опытом по военно-патриотическому воспитанию школьников к нам приезжали зарубежные делегации из ряда соцстран, а также многочисленная военная делегация из Ирана, возглавляемая министром по делам молодежи и спорта. Ну и, конечно же, райком вел активную работу по привлечению школьников в наши ряды. За день на заседании бюро райкома порой принималось в комсомол до ста школьников. Но иногда приходилось расставаться со школьниками-комсомольцами, которые вместе с родителями выезжали на постоянное место жительства за рубеж. Инструкция ЦК комсомола требовала исключения их из комсомола. Порой это были члены комсомольского актива школ, и мы понимали всю нелепость возникшей ситуации, поэтому считали их выбывшими из комсомола, но не исключенными, оставляя некоторым отъезжавшим активистам комсомольский билет на память с соответствующей дарственной надписью. Инструкция нарушалась, но у нас оставались друзья и союзники, которым мы рекомендовали вести по новому месту жительства активную общественную работу в прогрессивных молодежных союзах. Время неумолимо летит вперед, а радостные мгновения прежних комсомольских лет остаются в нашей памяти навсегда. И мы по-доброму вспоминаем наших прежних авторитетных комсомольских наставников — А. Шмараева, Ю. Савенко, Д. Непочатых, Ю. Нестерова, А. Алехову, В. Бродского и многих других. С праздником, комсомольцы семидесятых, с юбилеем ВЛКСМ! стр. 6-7