«Наука в Сибири» ШАМАНСКИЙ БУБЕН
|
Этот бубен был когда-то подарен знаменитому кинорежиссёру Григорию Михайловичу Козинцеву после съёмок художественного фильма «Одна» (1931 г.). В нём повествовалось о молодой учительнице, направленной советской властью сеять разумное, доброе, вечное среди алтайцев. После ряда перипетий учительница едва не замёрзла, но была вовремя выхвачена материнской рукою власти из пасти надвигающейся смерти и вывезена в Новосибирск. Среди прочих в фильме была сцена шаманского камлания — правда, вопреки этнографической реальности не в юрте, а в павильоне, в Ленинграде, так как с киноаппаратурой тех времён существовал очень большой риск юрту попросту сжечь. В этой сцене зрители могли увидеть тот самый бубен, который привёз в Новосибирск сын кинорежиссёра, один из виднейших российских антропологов, Александр Григорьевич Козинцев, выступивший перед собравшимися коллегами и представителями прессы.
Как известно, после революции и примерно до начала
В описании Григория Михайловича Танашев представал подлинным шаманом, умевшим впадать в транс, общаться с духами и врачевать. Дополнительный колорит этой неординарной личности придавали эпилепсия и запойное пьянство. Первый раз Григорий Михайлович увидел, как Танашев камлает, в глухом, далёком урочище, в полутёмной, дымной юрте, отметив его удивительное чувство ритма и умение воздействовать на зрителей с его помощью. Между тем, как утверждает Александр Григорьевич, жизнь Кондрата Танашева напоминает плутовской роман, а сам протеичный, переменчивый алтаец — божество-трикстера.
Кондрат Танашев несомненно очень много знал и действительно был близок к шаманству и шаманизму, но шаманом в подлинном, этнографическом смысле никогда не являлся. В 1930 г., когда Г. М. Козинцев снимал фильм «Одна», Танашеву было 42 года. В начале XX в. он крестился и некоторое время был православным алтайцем. Однако через некоторое время он перешёл в бурханизм, алтайский вариант буддизма. Алтайские ярлыкчи, т.е. получившие «ярлык» на распространение буддизма от Белого Бурхана, очень враждебно относились к шаманам. С одной стороны, бурханисты заменили кровавые жертвоприношения домашнего скота разбрызгиванием кобыльего молока и курением вереска, а с другой — безжалостно уничтожали не только священные предметы, связанные с деятельностью шаманов, но и самих шаманов в
Он довольно большой, сделан, как все подобные инструменты, из куска кожи, натянутой на круглую деревянную обечайку, также обёрнутую кожей, с металлическим ободом поверх обивки. На лицевой стороне видны следы нанесённых рисунков. Внутри — деревянная рукоять в виде бога Ульгеня с накладными медными глазами, бровями, усами и бородой. На витую проволочную поперечину навешены металлические стерженьки и лоскуты ткани, поблекшие от времени. Когда-то, как писал Г. М. Козинцев, на концах этих полосок были подвязаны сушёные лягушки, мыши и подобная магическая живность. К бубну прилагается деревянная колотушка, обтянутая оленьей кожей с остатками меха. Артефакт долгие десятилетия хранился в квартире Козинцевых, неизменно привлекая внимание всех гостей. После смерти в декабре 2009 г. Валентины Георгиевны Козинцевой, вдовы кинорежиссёра, Александр Григорьевич и его семья решили передать бубен в музей. «А в какой музей его передать, у нас не было ни малейшего сомнения», — заявил А. Г. Козинцев, который уже несколько лет сотрудничает с новосибирскими археологами на Денисовой пещере и других точках Горного Алтая, и торжественно, под аплодисменты собравшихся вручил бубен Ирине Владимировне Сальниковой, заведующей музейно-источниковедческим сектором.
По словам дарителя, кожа на бубне треснула «от ненадлежащего хранения» в домашних условиях, но сотрудники музея обещали ценный подарок отреставрировать. «Я считаю, что попав в этот замечательный музей, бубен наконец обрёл своё пристанище», — заключил Александр Григорьевич Козинцев.
стр. 8