«Наука в Сибири»
В.Юрченко. ПАМЯТИ ДРУГАРеально в совместной работе мы столкнулись в 1983 году, будучи членами рабочей группы по подготовке заседания в Госплане СССР по внедрению результатов деятельности Сибирского отделения АН. Тогда Алексей Юльевич Керкис был заместителем начальника ПТУ. Уже первые, чисто служебные контакты оставили у меня самое положительное впечатление об этом человеке. А месяца через три Ю.Г.Головачев, в то время возглавлявший Отдел прикладных исследований и внедрения, предложил ему перейти к нам. Около двух лет мы работали в одном подразделении аппарата Президиума.
В повседневном общении, в рабочей текучке я с чувством легкой зависти наблюдал, как этот большой и веселый человек становится центром притяжения для окружающих. А для меня, в определенном смысле, и образцом по сути отношения к своим обязанностям, к своим правам, к родным и близким, к друзьям и просто знакомым, а также к людям, чье поведение и жизненные принципы Алеша не принимал.
В 1986 году волей судьбы и начальства в наших отношениях кроме "горизонтальной" появилась и "вертикальная" составляющая: вместо ушедшего в Институт теплофизики Ю.Г.Головачева я был назначен начальником Отдела прикладных исследований и внедрения. Я понимал, что с такой же вероятностью, и с не меньшими основаниями (если не с большими) на месте начальника Отдела мог бы оказаться и Алексей. Что, впрочем, в конце концов и произошло.
В дальнейшем в полной мере подтвердились мои первые ощущения, что в лице Алексея Юльевича Керкиса я встретил человека глубоко порядочного и, в лучшем смысле этого слова, бескорыстного. Человека, который обладал в оптимальной пропорции не только знаниями, но и умением эти знания применять с пользой для дела и окружающих, а также получать новые знания, то есть умением обучаться. Эти качества, подкрепленные многочисленными фактами как на службе, так и вне работы, сформировали у меня прочную уверенность в абсолютной надежности этого человека. За его необъятной, в буквальном и переносном смысле, спиной с тех пор и по 16 мая, когда узнал, что Алеши больше нет с нами, я знал, что можно чувствовать себя надежно, что есть человек, который никогда не подведет, всегда поможет.
Я не могу утверждать, что был его другом в полном, весьма емком и чрезвычайно значимом для меня смысле этого слова. Во-первых, судить об этом мог только сам Алексей. А во-вторых, слишком поздно мне повезло познакомиться с ним, чтобы стать на одну ступеньку с теми, кто был рядом с ним еще с тех пор, "когда мы были молодыми".
А вот я его своим другом ощущал в полной мере. И, по-видимому, злоупотреблял. А также такими качествами Алексея, как безотказность, не знающая границ, и способность взваливать на себя решение общих проблем. Эти стороны характера наиболее выпукло проявлялись, как правило, за пределами рабочего времени. Достаточно вспомнить, как он обеспечивал мужчинам ОПИ надежные тылы к 8 марта -- знаменитые торты Керкиса.
По-видимому, он и сам, осознанно или нет, ощущал себя, в той или иной мере, ответственным за тех, кого "приручил". Вот лишь один пример, в чем он остался для меня недосягаемым идеалом: не было дня, в каком бы ритме мы не работали, чтобы Алеша не позвонил кому-то из своих родных и близких друзей. И это в отсутствие каких-либо чрезвычайных обстоятельств, без какой-либо крайней необходимости, а просто спросить -- как дела.
У него можно было получить консультации и физическую помощь по ремонту автомобиля, по программному обеспечению персонального компьютера, по устройству ворот в гараже, позаимствовать и потом долго не возвращать какой-нибудь инструмент, имеющийся только у него. Он впервые вывез меня в Караканский бор, научил варить плов и жарить судака, разбортовывать автомобильные колеса и регулировать карбюратор. И еще многое, многое другое. Всего не перечислить. Да это все, кто знаком с Алексеем Юльевичем, и так знают и помнят.
Но вот еще об одной части его жизни не сказать -- невозможно. Именно -- части жизни, в прямом и переносном смысле увеличивающейся с каждым годом, -- его внуке Леше. Более идеального деда, наверное, и представить невозможно. Я, по крайней мере, не встречал. И более действенного педагогического приема, который использовал Алексей в общении с внуком, одновременно и простого, и сложного, трудно придумать. Впрочем, для Алексея это было проще простого, поскольку ни о каких воспитательных методиках он, конечно же, не задумывался, но просто показывал: делай,как я. А делать плохо или неправильно Алексей Юльевич Керкис не умел. И я уверен, что Леша-младший оправдает надежды своего деда: тот успел передать ему часть своей души -- души хорошего человека.
...Все мы, знавшие его, понесли тяжелую утрату. И я могу лишь повторить вслед за поэтом:
Спасибо тебе, Алеша, за то, что ты -- был.
стр. |