«Наука в Сибири» ...СРЕДЬ МИРА СПЛОШНЫХ ТЯГОТЕНИЙ
И.Перцовская.
Константин Иванов -- "Избранные стихотворения"
На излете 1998 года в Новосибирске вышла в свет книга Константина Иванова "Избранные стихотворения" (Новосибирск, фирма "Издатель", 1998 г.). Этот современный русский поэт почти незнаком широкому читателю. В Академгородке любители поэзии больше знают его как издателя компьютерного литературного журнала "Верхняя зона".
Появившаяся книга "безымянного" автора, как сообщается в предисловии к однотомнику, -- незваный гость, отвлекающий от дел, требующий внимания.
Редакция посчитала необходимым поцитировать предисловие, написанное Алекс. Авдеевым (г.Калининград), тем более, что его интересная статья усиливает значение творчества Константина Иванова в контексте современной русской поэзии.
"...Книга выпущена автором в полном одиночестве, без опоры на литературные круги и общественное мнение, без санкций общепризнанных авторитетов. Являющаяся таким образом, она выглядит беззаконно, и самый благосклонный взгляд, который может быть брошен на нее первым встречным, это отношение к ней как к любительской поделке, предназначенной быть раздаренной на память друзьям и знакомым.
До некоторой степени "виноват" в этом и сам автор, смолоду -- лет двадцать назад -- выбравший путь эскапизма и аутсайдерства. Крайний противник любого, самого минимального литературного функционерства, не пожелавший ни участвовать своим пером в общем коммунистическом деле, ни пресмыкаться перед литературными генералами, ни даже заигрывать с сержантами и старшинами, что всегда охотно делала непризнанная пишущая братия, Константин Иванов обрек себя на неуютное самостояние -- эдакое безгарантийное существование, своеобразный эксперимент на выживание. Внешним следствием и проявлением этой позиции были его уход из журналистики и более чем десятилетняя работа сторожем -- годы тихого уединенного труда над собой, когда окончательно сложился и окреп его талант.
...В том духовно децентрализованном мире, где мы находимся, это, может быть, и есть самая естественная и достойная позиция для независимого и самобытного духа".
Нам кажется, что за последние годы "Избранные стихотворения" Константина Иванова -- первая поэтическая книга, изданная на высоком полиграфическом уровне. Отпечатана она в типографии НИЦ "Сибирский хронограф".
Я -- потребитель, например, не только поэзии, но и воздуха. И если там -- сплошная окись углерода, то я не просто не хочу этим дышать -- не могу. Поэзия -- реальность. Реальность -- ее вдохнешь, и можно жить дальше.
Мы -- каторжники на галере,
Книга Константина Иванова, из которой эти стихи, -- удивительна. Впервые за долгие годы я вижу книгу стихов, которая создается набело, с чистого листа, не перепевом и оглядкой, а одиночеством творца -- не в обществе -- во вселенной.
Cомнение в себе, сомненье в мирозданьи --
Затопившая мир трясина релятивизма, когда все хорошо и все плохо, -- это самозащита от необходимости выбора судьбы. Это уютно и опасно для жизни и смертельно для поэзии. И русская поэзия -- после самоубийственной мощи Маяковского, после божественного клекота Мандельштама, после -- последнего пробалтывания к истине -- Бродского -- оказалась после конца прекрасной эпохи. Мы вернулись -- к Тредиаковскому. Нам надо начинать все сначала. Впереди -- Державин или ничего. И, может быть, -- где-то в ненашей дали -- вновь гармония Пушкина. Я считаю, что книга Константина Иванова -- это остров в трясине, с которого начинается (начнется!) тропа. И некая косноязычность, "хруст костей упавших от погонь", например, лишь подчеркивает эту первичность, "начальность". Нас ждет переход -- но куда?
От душных пажитей Гошена
Мы на недолго поверили в политику, в "сейчас". Я не говорю, что политикой не надо заниматься. Очень надо. Политикой не надо заниматься в поэзии. И политические выкрики в "Избранных стихотворениях", как мне кажется, во многом случайны. Пока не переходят на уровень глубокого постижения личности (впрочем, личности ли? лица? фигуры?) человека в политике. Я отсылаю читателя к стихотворению "Шеф КГБ иконы собирал", которое надо прочесть и надо прочесть целиком. Но сейчас, в тяжелую раннюю рассветную пору, которая манит больше назад к ночи, чем вперед к свету, -- на что опереться -- и как идти?
Есть какая-то легкость в руке и в очах...
Разложение плоти поэзии, происходящее повсеместно, -- это не только российское явление. Легкость верлибра, соблазнившая англоязычную поэзию, вызвала к жизни стихи для пишущих и лишила поэтов читателей -- сотворцов. Уже давно, начиная, быть может, с Роберта Фроста, американская поэзия лишилась серьезного, но широкого читателя. С того времени, как Бродский вышел на безграничное пространство стиха, который может длиться сколь угодно долго, возникла эта опасность и для поэзии русской, а потом, после его смерти, после крушения вертикалей официальных и неофициальных, поэзия в России оказалась в трясине перепевов и пересмешек, лишившись того, что "не читки требует с актера, а полной гибели всерьез". И -- присоединилась к общему хаосу. Мир становится единым, и мы -- неотъемлемая его часть. Страх, заставляющий нас хвататься за призрачную веру в кумиров, ведет нас к предательству главного в себе и мире.
Верят -- флейте, опаленной
От просто человека и в особенности от человека, решившегося на творчество, требуется одновременно вобрать в себя все это, объединить, понять -- и преодолеть. Отбросить наше единственное оружие -- иронию, разжать кукиш в кармане, вместо того, чтобы вынимать его с радостным хихиканием. Остаться безоружным.
Творец, косноязычие прости --
Константин Иванов -- серьезен. Это делает его уязвимым. Но это дает и надежду.
В рождественской небесной шири Прочитайте эту книгу.
стр. |