«Наука в Сибири»
Т.Герасимова, д.х.н.
...Советы и совещания в Институте органической химии незабываемы! Валентин Афанасьевич часто опаздывал, приходил усталый, замученный, с серым, хмурым лицом. Начинались обсуждения институтских проблем, очень важные, мы спорили, часто не по-существу, однако он всех выслушивал. Все вместе подолгу искали формулировки будущих решений и приказов, так как Валентин Афанасьевич не терпел нечеткости выражений. И удивительное дело — он постепенно розовел, появлялись блеск в глазах и улыбка, лицо разглаживалось. Он с нами отдыхал! Возможно, проблемы института были проще общеакадемических. Кроме того, во время этих заседаний он не курил. Но главная причина, мне кажется, состояла в нашей взаимной симпатии, создающей соответствующую атмосферу.
В.А.Коптюг был прирожденным педагогом. Он 15 лет читал в НГУ спецкурс "Теоретические основы органической химии", прослушанный в те годы практически всеми сотрудниками института. Менее известно, что им был составлен и прочитан курс "Введение в специализацию" о соотношении органической химии и новейших технологий. Я узнала об этом, когда он обратился ко мне с просьбой прочитать вместо него несколько лекций о новых материалах и процессах, основанных на фотопревращениях органических соединений. Чтобы мои лекции не выпадали из общего стиля, я решила прослушать одна-две лекции Валентина Афанасьевича, а прослушала практически весь курс. Это было удивительно интересно! Курс, подготовленный на самом высоком научном уровне воспринимался легко ? но о сложнейших явлениях говорилось предельно ясно и доступно. Помню, как подробно и образно он рассказывал о процессе получения моментальных снимков в фотоаппаратах "Поляроид".
Большой загадкой для меня осталось то, что Валентин Афанасьевич с готовностью шел на административную работу. Я изначально считала неправильным, что человек с огромным творческим потенциалом тратил силы и время на то, чтобы обеспечить условия работы для других, менее талантливых. Из нас, пришедших в институт в конце 50-х — начале 60-х, он был самым способным. Мы должны были беречь его время, а на самом деле он берег наше. С самим Валентином Афанасьевичем у нас по этому поводу были неоднократные споры. Однажды я даже в запальчивости сказала ему: "Вот Вы радуетесь полученной в каком-то там конкурсе премии, а ведь я думала, Вы будете нобелевским лауреатом!" Со мной многие были согласны. В частности, с В.Г. Шубиным мы часто говорили — вот кончится срок пребывания В.А.Коптюга на очередной должности, и он "уйдет полностью в науку". У меня эта надежда угасла в начале 90-х, когда создалась ситуация, в которой российскую науку нужно было просто спасать. Стало ясно, что Валентин Афанасьевич будет делать это до конца.
Однажды Валентин Афанасьевич сказал, что будет работать только до 70 лет, затем уйдет на пенсию. "Да не выдумывайте, никуда вы не уйдете!" — сказала я. "Нет, уйду. Давайте спорить на бутылку коньяка, что уйду!" — "Давайте не мелочиться. Спорим на месячный доход. Если уйдете, я отдам вам свою пенсию, а если нет — вы отдадите мне свою зарплату со всеми академическими надбавками". Мы ударили по рукам... Он далеко не дожил до 70 лет. стр. |