«Наука в Сибири» № 18 (2204) 7 мая 1999 г. СЛОВА ПРИЗНАТЕЛЬНОСТИ Н.Решеткина, профессор, д.г.-м.н. Впервые мне посчастливилось встретиться и близко общаться с Пелагеей Яковлевной в 1950 году во время многодневных экспедиционных поездок по безводным пустынным землям Голодной, Каршинской, Джизакской степей и Центральной Ферганы, проекты развития орошения которых еще только разрабатывались. Пелагея Яковлевна, будучи уже в то время всемирно известным ученым, предстала передо мной скромной, непритязательной, душевной и обаятельной женщиной. Она спокойно сидела в кабине нашего старенького, видавшего виды грузовичка ГАЗ--АА, часами терпеливо перенося тряску, пыль, жару и прочие тяготы дороги. При частых вынужденных остановках, Пелагея Яковлевна невозмутимо выходила из кабины с альбомом в руках и, отойдя в сторонку, быстро набрасывала карандашом окрестные пейзажи, всегда находя в них что-то особенное, привлекательное. По ее одухотворенному лицу было видно, что ее интересует все окружающее; казалось, она видит что-то, недоступно нам. Она как бы сливалась с Природой, органически ощущая всю красоту и стройность мироздания. Эти первые впечатления от неповторимого облика Пелагеи Яковлевны, трепетную любовь к ней, я пронесла через всю жизнь. Поражало именно такое глубокое проникновение крупнейшего теоретика-гидромеханика в глубинные тайны Природы, великая любовь к ней, отчетливое представление о важности для всего живого на Планете такой бесценной, ничем не заменимой субстанции как вода, закономерностям движения которой в грунтах Пелагея Яковлевна посвятила весь свой научный дар. Практическая значимость и ценность ее теоретических разработок определяется глубоким пониманием Пелагеей Яковлевной специфики мелиоративного и водохозяйственного строительства с соблюдением строжайших экологических критериев. Она всегда в полной мере сознавала ответственность ученых за возможные негативные последствия непродуманного вмешательства в естественную гидрологию бассейнов крупных рек России при сооружении на них плотин и водохранилищ. Трудно даже перечислить грани творчества этой великой женщины: выдающегося ученого, педагога, общественного деятеля, блестящего публициста. И конечно, всем достижениям Пелагеи Яковлевны способствовали не только ее целеустремленность, огромное трудолюбие и работоспособность, но и талант, данный от Бога. Именно этот дар помог неприметной, скромной девочке из потомственной небогатой крестьянской семьи степного села Верхний Хутор Астраханской губернии, реализовать свою тягу к знанию и достичь вершин в науке, стать олицетворением величия русской женщины. * * * С.Рыбакова, с.н.с., к.т.н. В августе 1959 г. небольшая группа студентов 4-го курса механико-математического факультета МГУ, в которую входила и я, приехала на практику в Институт гидродинамики СО АН СССР. Нас собрали вместе с ведущими учеными Института, в основном, членами Академии наук, и предложили самим выбрать себе научных руководителей. Я без колебаний решила пройти практику у академика П.Я.Кочиной. В качестве курсовой работы Пелагея Яковлевна предложила мне несколько задач, связанных с образованием и растеканием бугров грунтовых вод на орошаемых массивах, поскольку она сама возглавила в 1959 году работы по проблеме мелиорации Кулундинской степи. Пелагея Яковлевна жила в это время в одном из экспедиционных бараков "Золотой Долины", и наши встречи проходили в домашней обстановке. Моя курсовая работа переросла в дипломную, которую я продолжала выполнять под руководством Пелагеи Яковлевны. Консультации я получала во время периодических приездов Пелагеи Яковлевны из Новосибирска в Москву в ее квартире на Ленинском проспекте. Внимательное и добросердечное отношение Пелагеи Яковлевны ко всем, кто с ней общался, привлекало к ней людей, поэтому после окончания в 1960 г. Московского университета у меня не было проблем с выбором места работы. Я заранее решила, что поеду в Новосибирск. Пелагея Яковлевна подключила меня к решению задач, связанных с проблемой создания орошаемых площадей в Кулундинской степи. Испытание различных способов и режимов полива сельскохозяйственных культур предполагалось осуществить на опытных орошаемых участках. В перспективе в Новосибирской области и Алтайском крае намечалось строительство целого комплекса оросительных систем с использованием как подземных, так и поверхностных вод, в частности, водных ресурсов Новосибирского водохранилища. Функционирование таких систем всегда в той или иной степени сопровождается фильтрационными потерями из оросительной сети и при поливах, что может привести к подъему уровня грунтовых вод, в результате которого происходит вторичное засоление земель и подтопление окружающих территорий. Обусловленная этим необходимость прогнозирования водно-солевого режима на опытных участках и проектируемых оросительных системах стимулировала разработку в лаборатории фильтрации математических моделей и программ для ЭВМ, учитывающих сложные гидрогеологические условия реальных объектов. Несколько таких типовых программ были составлены мною совместно с инженерами-программистами В.Борисовой и И.Полуниной. К программам расчета динамики грунтовых вод отдельной процедурой были подключены разработанные В.Пеньковским математические модели расчета засоления корнеобитаемого слоя почвы при подъеме уровня грунтовых вод в условиях орошения. Эти комплексные программы были использованы для расчета изменений гидрогеологических условий в зонах влияния целого ряда водохозяйственных объектов. После отъезда Пелагеи Яковлевны в Москву мы переписывались с ней. Она постоянно интересовалась нашими делами, направляла нас на решение тех или иных проблем. Предлагаемые ею задачи имели не только теоретическое значение, но и находили важные практические приложения. Сотрудники нашей лаборатории в своих исследованиях всегда стараются уделять этому внимание. Разработанные в первый период деятельности лаборатории численные модели геофильтрации получили развитие в работах В.Сабинина, А.Кашеварова, Н.Корсаковой. Ими создан обширный комплекс математических моделей для расчета процессов фильтрации в зоне аэрации, динамики взаимосвязанных течений почвенных, подземных и поверхностных вод с учетом переноса различных химических веществ в системе "раствор--пористая среда", изменения температурного режима и других факторов. Все это позволяет выполнять прогнозные расчеты применительно к проблемам водного хозяйства, городского строительства, экологии, мелиорации. Так, в связи с увеличением водопотребления Академгородка, намечается расширение существующего на берегу Новосибирского водохранилища подземного инфильтрационного водозабора путем бурения дополнительных скважин на новом участке. Расчет запасов подземных вод предполагается выполнить с использованием раработанных программ совместно с сотрудниками лаборатории гидрогеологии ОИГГМ СО РАН. Мы благодарны Пелагее Яковлевне за все то хорошее, что она сделала для нас и всем сердцем желаем ей здоровья. * * * Л.Нестеренко, к.ф.-м.н. За всю жизнь я не встречала человека, более демократичного по стилю мышления и по отношению к людям, чем Пелагея Яковлевна. Мы никогда не ощущали в ее присутствии скованности, напряжения. Она всегда готова была выслушать нас, подправить, указать на важную деталь, которую мы не заметили, но все это делалось при полном уважении нашего мнения. В ее отношениях с сотрудниками не чувствовалось субординации. Тем не менее она была строгим руководителем и не давала нам поблажки. Я помню, как она трижды "завернула" мне статью, которая, с моей точки зрения, была хорошей, но Пелагею Яковлевну она не удовлетворяла. Мы никогда не работали для показухи, и уровень научных исследований был очень высоким. Пелагея Яковлевна старалась расширить наш кругозор. Шла ли речь о целлюлозном комбинате на Байкале (Пелагея Яковлевна как член высокой комиссии участвовала в составлении докладной записке о последствиях его строительства), о высачивании грунтовых вод под железнодорожным мостом через речку Каменку или о создании совместно с сотрудниками отдела Л.Канторовича автоматизированной системы проектирования типовой оросительной системы, -- наc приглашали на обсуждение, и мы имели право высказаться независимо от нашей должности и степени, внести свои предложения. Для обыкновенного человека его ритм жизни связан с днями недели и часами работы. Пелагея Яковлевна не придерживалась такого обыденного ритма. Она работала без выходных и праздников: вся ее жизнь подчинялась прежде всего научным интересам. Тем приятнее было обнаружить, что она хорошо знает поэзию нашего серебряного века, следит за текущими событиями литературы и жизни. По моим представлениям, Пелагея Яковлевна олицетворяет собой настоящего интеллигента старой школы. В ней ярко проявляется уровень научного интеллекта, присущий ученым-шестидесятникам, но, к сожалению, в значительной степени утраченный в наши дни. Иные времена, иные нравы... * * * В.Г.Пряжинская, профессор, д.т.н. С Пелагеей Яковлевной Кочиной я познакомилась в 1961 году в Тбилиси во время большой Международной конференции. Мой научный руководитель, покойный профессор П.Куфарев, ознакомившись с программой конференции, посоветовал обязательно пообщаться с Пелагеей Яковлевной. Мне предстояла защита кандидатской диссертации, основное содержание которой было опубликовано в журнале "Прикладная математика и механика". Всю долгую дорогу от Томска до Тбилиси (по своему аспирантскому рангу ехала я поездом) меня мучила мысль о том, как мне даже подойти к такому крупному ученому. Я штудировала некоторые разделы знаменитой монографии П.Я.Полубариновой-Кочиной "Теория движения грунтовых вод". Конечно же, Пелагея Яковлевна будет общаться с самыми известными учеными и вряд ли сможет уделить мне внимание. Но все мои страхи оказались напрасными. Уже при регистрации в Оргкомитете конференции мне сказали, что Пелагея Яковлевна хочет поговорить со мной, и объяснили, где я могу ее найти. Я была очарована раз и навсегда ее мягкостью, простотой, отсутствием апломба, неизменным уважением к собеседнику. Ее заинтересовала моя статья в журнале ПММ, членом редколлегии которого она была. После нескольких бесед в перерывах между заседаниями и обсуждения моих скромных результатов в области теории неустановившихся движений контура нефтеносности я получила от Пелагеи Яковлевны приглашение работать в Академгородке, в созданной ею лаборатории фильтрации Института гидродинамики в качестве ее старшего помощника. В этой лаборатории уже работали молодые сотрудники, были и аспиранты, выпускники университетов. Приглашение Пелагеи Яковлевны отвечало моим самым радужным мечтам о научной работе и к тому же позволяло решить проблему регулярного общения мужа с его научным руководителем по аспирантуре, переехавшим из Томска в Новосибирск. Уже через полгода мы на 15 лет стали жителями Академгородка. В тематике лаборатории наряду с разработкой математических моделей фильтрации и их теоретическим анализом большое внимание уделялось численным методам прогнозирования экономических и экологических последствий реализации гидротехнических проектов с широким использованием появившихся в те годы электронных вычислительных машин. Пелагея Яковлевна с присущим ей чувством нового сразу же в полной мере оценила изящество и перспективность методов линейного программирования при решении задач экономического планирования и организовала в лаборатории семинар по изучению этих методов с ориентацией на задачу оптимального водопотребления при орошении сельскохозяйственных площадей. С характерным для нее сочетанием мягкости и настойчивости она рекомендовала посещать для углубления таких знаний лекции, которые читали в НГУ Л.Канторович, А.Агангебян, Г.Рубинштейн. На этой почве по инициативе П.Я.Кочиной возникло творческое содружество научных коллективов Института гидродинамики и Института математики СО АН СССР. Были разработаны и нашли применение экономико-математические модели оптимизации структуры сельскохозяйственного производства на Алейской оросительной системе, а позднее -- в хозяйствах южных областей России. Эти работы легли в основу моей докторской диссертации. Случилось так, что через 5 лет после возвращения Пелагеи Яковлевны в Москву я также переехала жить в столицу. С тех пор четверть века работаю в Институте водных проблем РАН в области управления водными ресурсами. Временами я навещаю Пелагею Яковлевну, которая по-прежнему живо интересуется нашими научными исследованиями и повседневными делами. * * * И.Крамаровская, доцент, к.ф.-м.н. В начале 1957 года я ехала из Ташкента в Москву к своему научному руководителю -- Пелагее Яковлевне Полубариновой-Кочиной. В то время я была знакома с ней только по ее научным статьям, книгам "Теория движения грунтовых вод", "Софья Васильевна Ковалевская, ее жизнь и деятельность", знала, что Пелагея Яковлевна -- лидер советской школы теории фильтрации, член-корреспондент АН СССР, ученый с мировым именем. Я, молодая девушка, вчерашняя студентка, еще не встречалась с учеными такой величины. Волнению моему не было предела. Какое впечатление я произведу на нее, как буду разговаривать? Да и, вообще, что я могу ей сказать? Мое воображение рисовало женщину с твердым и решительным характером, резкими движениями, требовательную, с невероятно высоким интеллектом. И вот первая встреча. Передо мной скромная русская женщина с удивительно приятным сердечным голосом, мягкими движениями, со светящимися добротой глазами. После первых же ее слов я успокоилась, мне стало хорошо и уютно. И теперь при мысли о Пелагее Яковлевне, я всегда вспоминаю ее сердечность, простоту, чуткость. А твердость и решительность ee характера завуалированы мягкостью, тактичностью и никак себя не проявляют при общении. В течение двухлетнего пребывания в Москве я всегда ощущала со стороны моего руководителя заботу и внимание, интерес ко всем сторонам моей жизни. Вот маленький пример, характеризующий отношение Пелагеи Яковлевны к своим ученикам. Как-то я позвонила, чтобы договориться об очередной встрече, и услышала, что Пелагея Яковлевна уехала на два месяца. Мне показалось это странным, так как о предполагаемом отъезде я ничего не знала. Однако я поверила сообщению и стала ждать приезда. Но прошло всего несколько дней, и Пелагея Яковлевна, беспокоясь, почему я не даю о себе знать, позвонила сама. Оказалось, что она никуда не уезжала: я просто попала в другую квартиру, и кто-то "мило пошутил" надо мной. В качестве темы научной работы Пелагея Яковлевна предложила мне задачу, связанную с орошением грунта при неполном насыщении, и тем самым ввела меня в нехоженный и малоисследованный в то время раздел фильтрации. Вопросы влагопереноса стали с тех пор основным направлением моих дальнейших научных исследований. Однажды Пелагея Яковлевна сказала, что она никого не учит, не наставляет, как поступить в той или иной ситуации, а ее учат постоянно. Действительно, Пелагея Яковлевна никогда не указывала, что нужно сделать конкретно в том или ином случае. Но весь ее образ, ее рассуждения, ее отношение к тем или иным событиям лучше всяких конкретных указаний воспитывали и учили жить. Говорят, что ученики похожи на своих учителей. И действительно, на учениках созданной Пелагеи Яковлевны виден отблеск исходящего от нее света, света добра, человечности, ее удивительного многогранного таланта. Хочется верить, что все мы на нее чем-то, возможно, не всегда уловимым, похожи. * * * Н.Хуснутдинова, вед. научн. сотрудник, д.ф.-м.н. Я познакомилась впервые с Пелагеей Яковлевной в 1966 году, когда после переезда в Академгородок была принята на работу в руководимую Пелагеей Яковлевной лабораторию фильтрации Института гидродинамики. Коллектив в лаборатории подобрался молодой, дружный, царила деловая творческая атмосфера. Все почитали и боготворили своего руководителя. Пелагея Яковлевна предоставляла полную свободу для научного творчества, живо интересовалась научными достижениями своих сотрудников, выступавших с докладами на семинарах лаборатории. Ко всем сотрудникам Пелагея Яковлевна относилась ровно, с уважением, вниманием и любовью. Между нами и ею установилась прочная духовная связь, основанная на взаимной симпатии и доверии. Сохранилась она и после возвращения Пелагеи Яковлевны в Москву. Приезжая туда, мы обязательно звоним ей, навещаем ее. Она принимает всех, как дорогих гостей, помогая во всем. Не забывает Пелагея Яковлевна поздравить своих учеников, с успешной защитой, другими знаменательными событиями в их жизни. Запомнились слова, характеризующие ее отношение к нелегкому творческому труду ученого и произнесенные ею на одном из своих юбилеев: "Всю жизнь занималась любимым делом, а государство мне за это еще и деньги платило". * * * Академик О.Васильев. Пелагея Яковлевна Кочина -- человек, которого мне посчастливилось встретить в первые послевоенные годы, в период моего становления в жизни и в науке, что сыграло затем кардинальную роль во всей моей жизни. Впервые я познакомился с Пелагеей Яковлевной в начале 1950 года. В то время я был аспирантом кафедры гидравлики Московского гидромелиоративного института (МГМИ). В качестве темы диссертации я избрал один относительно мало изученный к тому моменту класс вихревых течений идеальной жидкости (т.н. винтовое движение), основы теории которого заложил казанский механик и математик И.С.Громека (1851--1889 гг.). Близилось столетие со дня его рождения. Мне посоветовали обратиться к члену-корреспонденту АН СССР Пелагее Яковлевне Кочиной как к крупному специалисту в области теоретической гидромеханики, известному также своим интересом к истории отечественной науки. Встреча состоялась в Институте механики АН СССР, где в то время работала П.Я.Кочина. Помню, что меня поразила человеческая простота и непосредственность Пелагеи Яковлевны, непринужденность разговора, ее интерес к вопросам, с которыми я пришел. Юбилейной дате было посвящено специальное заседание ученого совета Института механики. По предложению Пелагеи Яковлевны мне была предоставлена лестная возможность выступить там с докладом, что было большой честью для начинающего свой путь в науке молодого человека. В конце 1950 года П.Я.Кочина предложила мне перейти на работу в Институт механики и завершить там работу над кандидатской диссертацией. Понятно, что представилось мне тогда подарком судьбы, и я немедленно согласился. Однако первый период моей работы в АН СССР оказался весьма кратким, менее месяца. Работу в Институте механики пришлось оставить по обстоятельствам, типичным для того времени. По принятой тогда традиции меня представили партийному собранию института в качестве нового члена парторганизации. Излагая свою биографию, в конце выступления я упомянул, что в эмиграции в США находится брат моей матери, бывший младший офицер царской, а затем -- белой армии. И хотя он покинул Родину за пять лет до моего рождения, а сам я вступил в партию на фронте и мой отец, погибший на фронте 1941 г., был старым большевиком, сказанного оказалось достаточно. На следующий день утром Пелагея Яковлевна пришла на работу печальная и сказала: "Олег Федорович, говорят -- Вам нельзя работать в нашем институте". Я был уволен с работы сразу же, безрезультатно добивался пересмотра решения в течение нескольких месяцев. Пелагея Яковлевна, как могла, пыталась помочь мне, дав письменно хорошую характеристику моих деловых качеств. Однако этот документ лишь разогрел обстановку. Сама Пелагея Яковлевна получила упрек от дирекции, а также и от "вышестоящих" партийных органов, за такой, как теперь сказали бы, "нелояльный" поступок (тогда в подобных случаях применялись иные, более резкие выражения типа "политической беспечности" и т.п.). Возможно, от более серьезных последствий ее защитило ее высокое общественное положение члена-корреспондента АН СССР и депутата Верховного Совета СССР, но оно оказалось все же недостаточным, чтобы настоять на своем. Я был вынужден вернуться в аспирантуру МГМИ, хотя даже это оказалось непростым делом и требовало санкций "сверху" и согласований. Осенью 1951 года я представил к защите диссертацию, уже работая на кафедре гидравлики в Московском инженерно-строительном институте -- МИСИ (в МГМИ после указанной истории работать меня не оставили). Пелагея Яковлевна согласилась быть одним из оппонентов. Другим был профессор А.Я.Милович, в своем отзыве он нашел возможным предложить ученому совету сразу присудить мне докторскую степень. Отзыв П.Я.Кочиной по диссертации был самым благоприятным, однако предложения А.Я.Миловича она не приняла, ответив на него с удивительным, присущим только ей тактом: "Олег Федорович -- человек талантливый. Он еще напишет свою докторскую диссертацию". Работая в МИСИ, я продолжал поддерживать связь с П.Я.Кочиной и Институтом механики, участвовал в работе его семинаров, конференций по механике. Моя педагогическая, научная и общественная работа шли успешно и я считал, что все в жизни определилось. Так было до создания Сибирского отделения АН. Прочитав вечером в газете информацию об избрании Пелагеи Яковлевны академиком по Сибирскому отделению, я отправился из дома к ближайшему телефону-автомату. Пелагея Яковлевна тепло приняла мое поздравление и, сказав несколько слов о предстоящей работе, вдруг обратилась ко мне: "Олег Федорович, а может быть и Вы со мною поедете в Сибирь?". Скажу честно, внятного ответа не последовало, я пообещал подумать. Однако, вернувшись домой, я сказал жене (полушутя-полусерьезно): "Едем в Сибирь!" Некоторое время спустя Пелагея Яковлевна представила меня академику Михаилу Алексеевичу Лаврентьеву. Прошло еще некоторое время, и в апреле 1959 года я был зачислен в штат Института гидродинамики СО АН СССР. * * * В.Монахов, чл.-корр. РАН. Мир интереснейшей науки -- теории фильтрации -- открыла для меня Пелагея Яковлевна Кочина своим блестящим докладом на конференции в Тбилиси в 1961 году. К решению одной из поставленных ею проблем мне посчастливилось здесь же, на конференции найти подход и обсудить его с Пелагеей Яковлевной. Хотя это были только наметки будущего результата, она активно меня поддержала и в скором времени представила для публикации в журнале "Доклады АН СССР" полученное мною окончательное решение этой проблемы. Через несколько лет Пелагея Яковлевна выступила оппонентом на защите моей докторской диссертации, а затем рекомендовала меня на должность заведующего кафедрой теоретической механики НГУ, которую она основала и до этого времени возглавляла. Пелагея Яковлевна открыла на кафедре две основные научные специализации, в которых ей принадлежат фундаментальные результаты: теория фильтрации и аналитическая механика. Фильтрационная тематика и сегодня является одним из основных научных направлений кафедры. Большой вклад в фильтрационные исследования внесли бывшие студенты и аспиранты кафедры: доктора наук С.Антонцев, А.Мейрманов, Г.Алексеев, А.Кажихов, кандидаты наук А.Папин, О.Бочаров, А.Кашеваров. Все они могут считать себя учениками и последователями академика П.Я.Кочиной. * * * Д.Шульгин, профессор, д.т.н. Академик П.Я.Кочина принадлежит к плеяде выдающихся ученых нашей страны, способствующих развитию отечественной науки и ее приложениям к задачам практики. Круг научных интересов Пелагеи Яковлевны весьма широк -- от сложных вопросов теории до важнейших практических проблем, связанных с мелиорацией, гидротехническим строительством, водным хозяйством и нефтяной отраслью. Мировую известность получили фундаментальные исследования Пелагеи Яковлевны в области подземной гидродинамики. Ее монография "Теория движения грунтовых вод" является настольной книгой отечественных и зарубежных ученых в этой области. Начиная с 50-х годов, Пелагея Яковлевна постоянно уделяет внимание проблеме орошаемого земледелия в аридной зоне страны. Она является родоначальником создания в Ташкентском государственном университете научного направления и подготовки молодых специалистов в области теории фильтрации и солепереноса в почвогрунтах. Выпускники университета Д.Шульгин, М.Чиркин, В.Васильев, В.Барон, А.Бегматов, В.Эмих, И.Кулабухова-Крамаровская, И.Теплицкий, Г.Григорова, С.Новосельский стали докторами или кандидатами наук. Пелагея Яковлевна и ее сибирская научная школа оказали большое влияние на развитие исследований в области физико-химической гидродинамики и массопереноса в Тверском государственном техническом университете. В этом направлении здесь трудятся доктора наук Д.Шульгин, Н.Гамаюнов, В.Клыков, В.Косов, кандидаты наук Г.Белова, Ф.Качановский, В.Иванов, М.Торопчин. В университете ведется подготовка инженерных кадров в области экологии и природоустройства. Названные ученые постоянно испытывали в процессе своего становления на научном поприще благотворную помощь, поддержку и внимание со стороны Пелагеи Яковлевны, за что безгранично ей благодарны. В канун славного юбилея Пелагеи Яковлевны Кочиной желаем ей благополучия и крепкого здоровья на радость ее благодарных учеников и последователей. * * * А.Цицкишвили, профессор, д.ф.-м.н. Учеником глубокоуважаемой Пелагеи Яковлевны я стал по доброй воле судьбы. После шестилетнего перерыва я возобновил в 1947 году учебу в Тбилисском государственном университете, где моими учителями были известные профессора и академики Н.Мусхелишвили, И.Векуа, В.Купрадзе, Д.Долидзе и другие. Они старались подготовить в Москве научные кадры для Грузии по таким перспективным направлениям науки, как газовая динамика, аэромеханика. С этой целью Николай Иванович Мусхелишвили и Илья Несторович Векуа договорились с академиком Сергеем Алексеевичем Христиановичем, о приеме меня и еще одного моего однокурсника в аспирантуру ЦАГИ. Но жизнь приготовила нам сюрприз: нас вторично призвали в армию. Мы запротестовали и были наказаны по всей строгости тогдашних законов. После этого я лишился права поступить в аспирантуру ЦАГИ. И тогда профессор Давид Егорович Долидзе договорился с Пелагеей Яковлевной Кочиной, чтобы она взяла меня в аспиранты. В январе 1954 года я приехал в Москву в Институт механики АН СССР, где встретился с будущей моей любимейшей учительницей. В то время я чувствовал себя неважно, но теплый, радушный прием, оказанный мне Пелагеей Яковлевной, заставил меня забыть о своем недомогании. Меня поразили ее обширные знания, восхитили ее человечность, выдержка, заботливое отношение к людям, огромный педагогический такт. Она часто приглашала меня к себе домой на обед и делала это настолько деликатно, что я не мог отказаться, хотя и испытывал некоторую неловкость: ведь у нее было столько разных дел! Она заботилась обо мне как родная мать, всегда переживала за меня, а между тем у нее хватало собственных переживаний и сложностей, но как раз их Пелагея Яковлевна старалась скрывать. Я благодарен судьбе, пославшей мне в наставники божественную женщину, которая является гордостью Великой России и всего цивилизованного мира. От всей души желаю дорогой и глубокоуважаемой Пелагее Яковлевне всего наилучшего, доброго здоровья, долгих счастливых и радостных лет жизни. * * * Н.Ильинский, профессор, д.ф.-м.н., заслуженный деятель науки России и Татарстана. Холодная зима 1957 года. Я еду поездом из Казани в Москву, чтобы доложить основные результаты своой кандидатской диссертации на семинаре члена-корреспондента АН СССР П.Полубариновой-Кочиной. В Москву приезжаю с воспалением среднего уха. В поликлинике МГУ меня подлечили, забинтовали голову с ухом, и вот в таком виде я являюсь к Пелагее Яковлевне в отдел фильтрации Института проблем механики АН СССР. Читатель легко представит мои волнения. В комнате, где располагались шесть или семь сотрудников, меня встречает тихая добрая женщина и усаживает рядом с собой за письменный стол. Ни слова о повязке на моей голове! Чувствуя мое состояние, начинает спокойно расспрашивать о Казани, о докторантах, работавших под ее руководством, о моем научном руководителе Михаиле Тихоновиче Нужине. И только после того, как увидела, что я успокоился, тихо спросила, что у меня с головой, смогу ли я на следующий день делать доклад. Затем попросила меня рассказать о своей работе. И все это получилось так естественно, непринужденно, что я даже забыл, с каким великим ученым беседую, кому все это докладываю. Небольшой штрих к этой встрече. Во время нашей (действительно нашей) беседы один из сотрудников отдела подошел к Пелагее Яковлевне с каким-то, на его взгляд, важным вопросом. Пелагея Яковлевна вежливо, но строго остановила его, сказав: "Я беседую с иногородним товарищем". Наш разговор продолжался. Этот мимолетный эпизод я запомнил на всю жизнь и старался так же относиться к приезжим. На следующий день состоялся мой доклад. Было много вопросов, но я чувствовал себя спокойно, так как рядом была Пелагея Яковлевна. Заключение было хорошим. И только потом, увидев список присутствовавших на семинаре, я разволновался. Многие из них были известны мне по научным публикациям. С тех пор я неоднократно встречался с Пелагеей Яковлевной, бывал на ее юбилеях в Москве и в Новосибирске. А переписываемся мы до сих пор. И письма от нее я храню как ценные реликвии. Особенно благодарен я Пелагее Яковлевне за теплые слова сочувствия и моральную поддержку в связи с постигшим мою семью большим горем. От всего сердца желаю ей здоровья и счастья. * * * С.Антонцев, профессор, д.ф.-м.н. В период работы Пелагеи Яковлевны Кочиной в Институте гидродинамики я встречался с ней лишь на семинарах, так как был сотрудником другого, теоретического отдела. Но творческие контакты с лабораторией фильтрации я поддерживал уже тогда, а в 1976 г. Ученый совет Института избрал меня заведующим этой лабораторией. Мне предстояло теперь руководить научным коллективом, сформированным Пелагеей Яковлевной. С этого времени, бывая в Москве, я старался повидаться и поговорить с Пелагеей Яковлевной, и она всегда очень заинтересованно и положительно откликалась на мои телефонные звонки с просьбой о встрече. Встречи с ней производили на меня яркое, неизгладимое впечатление. Пелагея Яковлевна вникала во все детали научной деятельности лаборатории, интересовалась жизнью самих сотрудников и членов их семей, помня всех по именам. Она активно поддержала новую тематику лаборатории, предложенную О.Васильевым (в тот период он руководил отделом прикладной гидродинамики) и направленную на математические исследования течений поверхностных и подземных вод в их взаимосвязи. В дальнейшем Пелагея Яковлевна проявляла постоянный интерес к этим исследованиям, а когда их результаты оформились в монографию, согласилась стать ее редактором. Беседы с Пелагеей Яковлевной обогащали нас новыми идеями и задачами. Она заботилась о постоянном росте сотрудников лаборатории фильтрации и авторитете лаборатории в научном мире, уделяла большое внимание приложению теоретических результатов к проблемам практики. Особенно интересовала ее релизация программы орошения Кулундинской степи, разработке которой она посвятила десятилетний сибирский период своей деятельности. Меня всегда поражала работоспособность Пелагеи Яковлевны. Она рецензировала научные работы, писала статьи, книги, письма своим многочисленным ученикам и коллегам, а при встречах охотно, с увлечением рассказывала, чем занимается в настоящий момент. Ее научно-публицистические книги о С.Ковалевской, Н.Кочине, других выдающихся ученых, автобиографические заметки написаны живым языком и воспринимаются читателем с огромным интересом. И эта замечательная, разносторонне одаренная, духовно богатая женщина производит впечатление прежде всего своей необыкновенной, совершенно обыденной простотой в поведении, в общении с людьми любого уровня и положения. В непростые последние годы внимание и поддержка Пелагеи Яковлевны значит для всех нас особенно много. Так хотелось бы ощущать ее и в дальнейшем! * * * В.Пеньковский, зав.лабораторией фильтрации, к.ф.-м.н. Январь 1962 года. Меня, аспиранта Львовского госуниверситета им.Ивана Франко, командировали в Институт гидродинамики СО АН СССР для постижения наук о движениях жидкостей. Приезжаю в Новосибирск. Все необычно: от сурового мороза, заставившего здесь же, на вокзале, сменить легкие ботинки на валенки, до теплой атмосферы общения и энтузиазма, царившей в Институте. Научного руководителя нет. Ученый секретарь советует мне самому попытать судьбу. Первой была встреча с Б.Войцеховским в лабораторном корпусе, напоминавшем цех опытного завода. Богдан Вячеславович прежде всего задал вопрос по теоретической механике о двух колесах, скатывающихся по наклонной плоскости, а затем предложил дать математическое описание процесса обработки внутренней поверхности ствола гидропушки. Через неделю я принес плоды своих изысканий: симбиоз уравнений движения и теории деформирования толстостенных труб, но решил, что гидромеханике мне таким путем не научиться и поиск научного руководителя нужно продолжить. И вот вхожу в кабинет зам. директора, профессора Г.Мигиренко. Перед стоят в шеренгу четверо или пятеро молодых людей, похожих на аспирантов, поочередно что-то докладывают. В ответ -- замечания, новые указания, время от времени звонит телефон, и вот уже Георгию Сергеевичу надо куда-то уходить. Мой разговор с ним окончился, так и не начавшись. Рядом с кабинетом Г.Мигиренко находилась комната с табличкой на двери: "Академик П.Я.Кочина". Отчасти из любопытства, поскольку раньше я никогда не видел женщин-академиков, решил войти. Кратко рассказал, что приехал из Львова как аспирант университета, прикомандированный учиться гидромеханике, ищу руководителя. Неожиданно для меня Пелагея Яковлевна прежде всего спросила, как и где меня устроили, а уж потом поинтересовалась о прослушанных мной спецкурсах. Она порекомендовала для начала прочесть избранные главы из нескольких монографий и, как бы между прочим, посоветовала обзавестись библиографической картотекой с краткой аннотацией прочитанного. Здесь же вспомнила смешную историю о каком-то маститом ученом, который неосторожно задел свою стоявшую на шкафу гигантскую картотеку и был с головы до ног обсыпан карточками. От моей первоначальной скованности не осталось и следа. С этого дня вся моя дальнейшая судьба связана с лабораторией фильтрации, созданной Пелагеей Яковлевной. Ее замечательные человеческие качества: уважение к людям, доброжелательность и простота в общении, высочайшая культура, -- снискали к ней всеобщую любовь и уважение, создали в лаборатории атмосферу, крайне благоприятную для научной работы. До сих пор вспоминаются учебно-реферативные семинары, эксперименты на лабораторных установках, за ходом которых наблюдали и сотрудники, и аспиранты, прикомандированные из республик бывшего СССР. Царившую в лаборатории обстановку сотрудничества и взаимопомощи определяло столь характерное для того времени чувство коллективизма. Сохранилась она и после отъезда Пелагеи Яковлевны в Москву. На мне лежит сегодня нелегкое, но почетное бремя руководства нашей лабораторией, состав которой за прошедшие годы изменился, но воспитанная Пелагеей Яковлевной гвардия шестидесятников по-прежнему в строю. И сегодня воспоминания о своей научной юности ассоциируются у меня с сюжетом доброй сказки Л.Толстого о трех медведях и Маше, которая попробовала суп из трех чашек. Мне принесла удачу третья чашка. * * * А.Бегматов, профессор, д.ф.-м.н. О Пелагее Яковлевне я услышал впервые в 1960 году, когда один из ее учеников, доцент В.Васильев начал читать нам, студентам 4-го курса мехмата ТашГУ, спецкурс по теории фильтрации. Под впечатлением от ее замечательной монографии "Теория движения грунтовых вод", по восторженным отзывам о ней моих университетских преподавателей и сотрудников межфакультетской лаборатории фильтрации в моем представлении сформировался образ крупного ученого, достигшего вершин науки. И когда при распределении студентов меня рекомендовали в аспирантуру, пройти которую мне предстояло по моему выбору либо в Институте механики АН республики под руководством одного из его сотрудников, либо в университете с прикомандированием в Новосибирск для работы над диссертацией под руководством П.Полубариновой-Кочиной, то я остановился на втором варианте. Правда, принять такое решение мне было непросто: в Ташкенте оставались мои родители преклонного возраста, сам я был женат, и мы уже имели сына. В январе 1963 г. я приехал в Академгородок и на следующий день впервые встретился с Пелагеей Яковлевной. На меня произвели впечатление ее простота, уважение к собеседнику, умение спокойно и безотлагательно решать любые вопросы. Она определила направление моей работы на ближайшие несколько месяцев. В тот же день меня поселили в общежитие аспирантов. Вспоминаются семинары лаборатории, проходившие под непосредственным руководством Пелагеи Яковлевны в непринужденной, доброжелательной и вместе с тем деловой обстановке. Поражала присущая Пелагее Яковлевне широта интересов, ее чувство нового. Она организовала в лаборатории изучение методов линейного программирования, которые затем при участии сотрудников академика Л.Канторовича были использованы для экономико-математических расчетов оптимального водопользования на оросительных системах Сибири. Огромный научный авторитет Пелагеи Яковлевны в научном мире, ее внимательное отношение к людям любого положения притягивали к ней не только ученых, но и представителей других профессий, делившихся с ней своими размышлениями, результатами творческих разработок. Я сам неоднократно был свидетелем подобных встреч, происходивших в коттедже Пелагеи Яковлевны. Особенно хотелось бы отметить трогательное, по-матерински заботливое отношение Пелагеи Яковлевны к своим сотрудникам и ученикам. Она интересовалась их семейной жизнью, спрашивала о родителях. Вспоминается конец апреля 1966 года, когда на Ташкент обрушилось страшное землятрясение. Ректор ТашГУ ныне покойный академик С.Сираждинов получает от Пелагеи Яковлевны письмо с выражением готовности Института гидродинамики СО АН СССР принять семью А.Бегматова и обеспечить жильем и работой. Второй пример. В 1971 году я приехал в Москву, чтобы обсудить с Пелагеей Яковлевной тему и план моей будущей докторской диссертации. Она попросила оставить ей мои наброски плана, сказав, что собирается съездить на день-другой на дачу, а после ее возвращения мы обсудим план и добавила: "Но Вы на всякий случай позвоните завтра". Я решил не беспокоить ее лишний раз и побывать в эти дни в Калинине (ныне Тверь) у моего университетского наставника, ставшего для меня в дальнейшем коллегой и другом, профессора Д.Шульгина. Через два дня я вернулся в Москву и позвонил Пелагее Яковлевне. Она обеспокоенно попросила меня тут же приехать к ней. При встрече выяснилось, что она по каким-то причинам не поехала на дачу, а на следующий день, не дождавшись моего звонка, заволновалась, обзвонила гостиницы и, не обнаружив меня, отправила телеграмму в Ташкент моей супруге с просьбой сообщить, где я остановился. Этот, быть может, не совсем обычный эпизод очень характерен для Пелагеи Яковлевны. Ее огромное трудолюбие просто поражает. Ни в Академгородке, ни в Москве я ни разу не застал ее сидящей без дела. Только за последнее десятилетие она прислала мне и другим своим ученикам несколько своих научных монографий и книг по истории науки. Наша дорогая Пелагея Яковлевна была и остается для нас источником вдохновения, близким, любимым человеком. * * * М.Сатторов, профессор, д.т.н. Как сейчас помню морозный день 19 октября 1961 года. Мы, дипломированные молодые специалисты, ступили на заснеженный перрон Новосибирского вокзала. По замыслу Президента АН Таджикистана С.Умарова нам предстояло пройти научную стажировку и аспирантуру по математике и механике в институтах СО АН СССР. Когда я сообщил о этой поездке отцу, он сказал с улыбкой: "Раньше в Сибирь в ссылку отправляли..." В сопровождении сотрудника АН Таджикистана к.ф.-м.н. Л.Михайлова (докторов наук в Таджикистане тогда не было) я и С.Муминов пришли на прием к академику П.Кочиной. Леонид Григорьевич передал Пелагее Яковлевне письмо С.Умарова. Прочитав его, она поинтересовалась, как мы устроились. Затем Михайлов, характеризуя каждого из нас, сказал, что С.Муминов уже год работает в Отделе физики и математики АН Таджикистана, прослушал курс его лекций и оформлен как аспирант, а я только что окончил Самаркандский университет, приехал в Душанбе по заявке АН Таджикистана, русский язык знает плохо. Пелагея Яковлевна посмотрела на меня добрым взглядом и сказала: "Малику надо будет побольше беллетристику читать". Через несколько дней Пелагея Яковлевна пригласила нас к себе и сказала, что в лаборатории фильтрации проводится один раз в неделю семинар и надо участвовать в его работе. На семинаре она познакомила нас с сотрудниками своей лаборатории, такими же молодыми, как и мы сами. Самым "пожилым" был 25-летний Володя Эмих, который завершал работу над диссертацией и готовился к защите. В недавно созданном Новосибирском университете мы слушали лекции по фильтрации Пелагеи Яковлевны и ее сотрудника, молодого доктора наук, ныне академика РАН О.Васильева -- по гидравлике. Пелагея Яковлевна посоветовала нам посещать также лекции М.А.Лаврентьева, Л.Овсянникова, С.Соболева, А.Бицадзе; последнему она даже позвонила домой и попросила его, чтобы он разрешил нам слушать его лекции по теории функций комплексного переменного. Присутствовали мы и на рабочих совещаниях руководимой Пелагеей Яковлевной Комиссии по использованию и охране водных ресурсов Сибири. На них обсудались проблемы охраны озера Байкал и лесов Сибири, мелиорации Кулундинской степи. Летом 1962 года мы впервые побывали там в экспедиции, и тоже стали "кулундинцами", как называла нас Пелагея Яковлевна. На одном из семинаров Пелагея Яковлевна рассказала о перспективе орошения засушливых степей подземными водами и поставила задачу: изучить влияние атмосферных осадков и удаленных областей питания на эксплуатационные дебиты скважин при их периодичном включении и выключении. Именно эта задача стала темой моей кандидатской диссертации, которую я защитил в 1967 году по возвращении в Душанбе. Работая там в дальнейшем, я сохранял связь со ставшим для меня родным Академгородком. Я часто приезжал в Новосибирск для выступления с докладами на научных семинарах. После возвращения Пелагеи Яковлевны в Москву я постоянно общался с ней, рассказывая ей о новых результатах своих экспериментальных и теоретических исследований по фильтрации жидкостей в капиллярах и пористых средах. Завершив черновой вариант докторской диссертации, я выслал ей автореферат. Вскоре получил от нее ответ: "Дорогой Малик! Получила ваше письмо и автореферат. Конечно, Вы уже можете подавать Вашу диссертацию на защиту". А на следующий же день после защиты она написала мне: "Дорогой Малик! Сегодня я надела платье, подаренное мне Таибой Хабибовной (это платье из таджикского атлас я преподнес ей 13 мая 1979 года в день ее 80-летия в подарок от моей тещи -- М.С.), так как вчера вечером, позвонив, узнала о вашем успехе при защите диссертации. От всей души поздравляю Вас, желаю дальнейших успехов. Вам предстоит большое будущее в Вашей стране". Я видел Пелагею Яковлевну в различных ситуациях: на семинарах, конференциях, симпозиумах, в домашних условиях за чашкой чая в кругу ее семьи и учеников. Меня восхищает ее ровное доброе отношение ко всем окружающим ее людям, широта ее интересов, глубокое знание поэзии, живописи, классической музыки. Пелагея Яковлевна -- удивительный рассказчик. Когда она говорит с улыбкой и тонким юмором -- заслушаешься. Ее литературное дарование ярче всего отражают ее замечательные "Воспоминания". Накануне славного юбилея Пелагеи Яковлевны мы с моей женой Майей и нашими детьми всем сердцем желаем ей здоровья. Мы благодарны судьбе за то, что она ниспослала нам такого учителя, как Пелагея Яковлевна Кочина -- человека мудрого, простого, великого. Она ввела меня, простого деревенского парня, в прекрасный храм науки. стр.