«Наука в Сибири» № 41 (2626) 25 октября 2007 г. ЧОГОРИ — ПОЛТОРА КИЛОМЕТРА ВЗДЫБЛЕННОГО КАМНЯ Альпинизм нельзя назвать массовым видом спорта, тем более в центре Западно-Сибирской равнины, в Новосибирске. Это и вообще-то занятие для избранных — здесь и спорт, и образ жизни, и философия. Хотя в новосибирском Академгородке альпинисты всегда были, и были мэтры — «снежные барсы», есть они и сейчас. Виталий Горелик месяц назад возвратился из Пакистана, с восхождения на восьмитысячник — К-2 или Чогори, как его называют местные жители. С флагом Томоцентра на вершине. Виталий Горелик — научный сотрудник Международного томографического центра СО РАН, выпускник физфака НГУ, кандидат физико-математических наук. Совершил восхождения на такие вершины, как пики Коммунизма, Ленина, Победы, Хан-Тенгри. О горах, альпинизме, восхождениях он рассказал нашему корреспонденту Наталье Кругликовой. — Виталий, К-2 — гору, на которую вы только что совершили восхождение, называют горой-убийцей. Почему вы выбрали именно ее — риск любите? — Прежде всего, Гора — не убийца. Категорически против таких клише. Где презумпция невиновности? Нет, риск я не люблю. Если бы я любил просто риск, я, наверное, пошел бы в водный туризм. Что касается «горы-убийцы», то многие горы так называют. Эверест тоже называют горой-убийцей — в 1996 году во время страшного урагана там погибло очень много людей. Все клиенты — «чайники», все были с кислородом — коммерческий альпинизм называется. Чуть-чуть ураган — и трагедия. Все зависит от профессионализма альпинистов. Горы — не убийцы. Вот и К-2 — просто трудная гора, из восьмитысячников, пожалуй, наиболее жесткая. Западная стена горы К-2 — роскошная, полтора километра вздыбленного камня. Таких стен на больших высотах известно не больше пяти. И это была последняя из них непройденная стена. Наша команда давно задумала это восхождение. Два года назад ходили на разведку, два месяца жили на леднике, все подступы проверили, посмотрели, насколько гора опасная, как часто бывают камнепады и т.д. И в общем решили, что прохождение стены вполне реально. Начали собирать команду, искать спонсоров. …Стена оказалась достаточно мирной, камнепады бомбили мало, и все мимо. Экспозиция была очень удачной — с утра холодно, а вечером допоздна все было освещено солнцем. И в этом году Гора была на редкость благосклонна к восходителям, всех нас пустила и… отпустила потом. В результате на нее взошли 30 человек. Погиб только один — непальский шерпа из корейской экспедиции. Вот она, Чогори или К-2. — А что самое трудное было в этом восхождении? — Длительность. Я уехал из дома 15 мая, 7 июня мы были в базовом лагере и только 22 августа — на горе, а 15 сентября я вернулся домой — через четыре месяца! Никогда еще не было такого длительного восхождения, и причина одна — погода. В горах все зависит от погоды. Я уже говорил, что К-2 — это самый северный восьмитысячник. Там нет стабильной погоды — там есть стабильная непогода. И окошки погодные в два-три дня, вот их и приходится ждать. Погода была в начале восхождения, когда мы только-только протаптывали подходы — пять часов надо было идти до АВС (advanced base camp), а оттуда еще целый день добираться до лагеря 1. Когда скальный бастион кончился, шли без страховки. Снег — ненадежная штука, страховка там практически никакая, поэтому каждый шел сам по себе, на индивидуальной технике. К счастью, перед тем, как мы вышли на вершину, дней пять был ураган, ветер все зафирновал — снег стал жестким и не лавиноопасным, поэтому мы прошли нормально, достаточно безопасно. — А если вы риск не любите, зачем ходите в горы? — Ну и спросили… Как на это ответить? Есть, конечно, стандартные ответы. Но если честно… Я жене не могу ответить, себе не могу ответить, что меня привлекает… Но знаете, когда я вижу кучевые облака, очень, кстати, похожие на высокие горы, по позвоночнику начинают бегать мурашки. Как это объяснить? И пока они будут бегать, я буду ходить в горы. Уже рефлекс, как только наступает июнь, зацветает цикорий… и все, надо идти. Скорей всего, горы помогают самооценку повысить — выдержишь ты это или нет. Горы предоставляют тебе возможность без суеты, как бы из другого измерения посмотреть на свою жизнь, помогают правильно расставить акценты: что-то оказывается мелким и незначительным, что-то, наоборот, необычайно важным. Там ты получаешь некую философскую помощь. Ну еще и общение с людьми — там, как в разведке, каждый человек насквозь виден, внизу очень мало таких ситуаций. Я для себя определил, что в горах просто с души жир сходит, там он сгорает. Когда у тебя тут, внизу, нарастает самоуверенность, чувство собственной безукоризненности, надо сразу идти в горы, где ты вмиг понимаешь — не так все просто в жизни, старик… — А какое у вас самое запоминающееся восхождение? — Моя любимая гора — пик Победы, роскошная гора, на нее можно бесконечно восходить. Впервые я с ней познакомился в 1995 году, мы хотели посвятить восхождение 50-летию Победы. Я сразу же влюбился в нее. Вообще-то все восхождения были запоминающимися. Гора — она, как женщина, каждая требует своего подхода. Разные районы, разные высоты, разные трудности. Взять Алтай — невысокая гора Белуха, но очень непростая, со своей энергетикой! — Вы тренировались на Алтае? — Нет, конечно. Чтобы тренировать высоту, нужно ходить на высоту. Например, если хочешь проверить себя на ледовой технике, нужно выбирать ледовый маршрут, если технический класс — скальный; есть еще высотно-технический, высотный и класс траверсов. И это деление не случайное, потому что это очень разные восхождения и по технике, и по сложности. Самое интересное и сложное — это высотно-техническое — гора выше 6,5 тыс. метров и холодные стены — здесь вечная зима. Обычно высокие горы не такие сложные, там главное качество — выносливость лошадиная. А здесь… техника — нетривиальная, поскольку это очень крутая стена, сравнимая с северной стеной Жанну, а во-вторых, высота и сама Гора легендарная. Что касается тренировок, у нас в Академгородке есть скалодром, на мост ездим тренироваться. Ну и надо все время бегать, бегать и бегать, тем самым увеличивается площадь кровеносных сосудов, легкие раскачиваются, дыхание улучшается, организм приучается к дефициту кислорода и т.д. Опять таки, с моей точки зрения, хороший альпинист не должен быть только здоровым, он должен быть изворотливым и хитрым, руководствоваться одной мыслью — выжить… — А были опасные ситуации на этом восхождении? — Опасно было на протяжении всей экспедиции, начиная от въезда в Пакистан. Как только мы покинули отель в Исламабаде, там взорвали бомбу. Потом заболел мой друг. Спускали его нежно, подносили кислород… Неудачно был поставлен лагерь 4, и нас засыпало сухими лавинами. Опасно было, когда кончилась стена и была неблагоприятная снежная обстановка, но группа, которая шла впереди, все равно решила идти дальше. Мы думали, что нам придется их спасать — они четверо суток пережидали ураган на высоте порядка 7,5 тыс. метров (лагерь 5). А потом пошли дальше, поднялись далеко за отметку 8 тысяч метров, переночевали еще и там две ночевки. Это была очень опасная ситуация. Они справились сами, но это потому, что в восхождении участвовали «зубры», которые многократно ходили в Гималаи. Например, был Женя Виноградский, ему 61 год, на его счету 18 восьмитысячников. Рядом с ним чувствуешь себя маленьким мальчиком. — Альпинисты — люди суеверные? — Очень суеверные. Огромное количество амулетиков, у каждого какие-то свои ритуальчики по поводу погоды, удачи и проч., потому что твое техническое мастерство — это одно, а удача — совсем другое. Без удачи будь ты хоть гением, мастером самым раззаслуженным, а «не попрет» тебе, Гора тебя не примет — и нет тебя. В прошлом году на этой горе погибло четыре наших друга, хотя опытные были, именитые, но слетели с лавиной с самой вершины К-2, и никакие регалии не помогли… Кстати, может быть, поэтому мы выбрали для спуска западную стену, она менее лавиноопасная, чем классический маршрут по ребру Абруцкого, особенно в то время, когда мы поднимались. Восхождение по другой стороне совершали американцы, но они поднимались в кислородных масках. Мы, и это прорыв, шли без кислорода (кислород у нас был только для медицинских целей, на всякий случай). Будем подавать документы на «Золотой ледоруб» (это такой приз международный, альпинистский, типа Оскара у киношников) — вдруг дадут. — А есть у вас мечта, какую гору хотели бы еще покорить? — Как у нас говорят: хороший альпинист — это старый (и живой!) альпинист. Я прекрасно понимаю, что не вечно смогу в горы ходить, но хотелось бы еще лет десять походить с хорошими людьми в хорошие горы и чтобы безаварийно. Хотелось бы много куда взойти, не покорить, а взойти. Гору, как и женщину, покорить нельзя. Еще столько гор не пройдено: идешь по Пакистану, а там такие стены, такая красота, аж дух захватывает! стр. 16