«Наука в Сибири» № 15 (2501) 22 апреля 2005 г. МОЖНО ЛИ ВЕРИТЬ РОССИЙСКОЙ СТАТИСТИКЕ? Григорий Ханин, д.э.н., профессор Последние 90 лет России не везет со статистикой. Она была ужасной в период гражданской войны, что, впрочем, можно объяснить молодостью советской власти и тяжестью войны. Потом она, в основном, была достаточно хороша в короткий период нэпа, когда статистиками были преимущественно бывшие меньшевики. Досадное желание советского государственного руководства показать действительность намного лучше, чем она была, толкала статистические органы, освобожденные к этому времени от меньшевиков, на то, чтобы закрывать глаза на явное преувеличение действительных успехов (а они были и блестящими, например, в 50-е годы) и скрывать от населения, а особенно от заграницы, крупные неудачи. Был короткий период — советскую статистику в то время возглавлял замечательный экономист Н. Осинский, — когда с тенденцией приукрашивания вели борьбу под лозунгом «за верную цифру», но у его преемников после его гибели энтузиазма было заметно меньше. В конце концов и заграница научилась после войны вскрывать реальное положение в советской экономике, и тогда уже статистические манипуляции стали просто бессмысленны. Но инерция лжи толкала на их сохранение. С началом перестройки положение в статистике стало меняться. Тогда под влиянием общественной критики, в которой активное участие принял и автор этих строк, опубликовав на эту тему много работ, в которых приводились рассчитывавшиеся мною много лет альтернативные официальным и намного менее благополучные оценки развития советской экономики за 60 посленэповских лет (в том числе статью «Лукавая цифра» в журнале «Новый мир» /1987/ в соавторстве с замечательным журналистом В. Селюниным) и начинающегося кризиса в экономике, официальные статистические органы после смены в них руководства признали допущенные в прошлом ошибки и обещали исправиться. Положение в статистике у нас меняется только после кризисов в экономике. Власть начинает искать виновных в этом кризисе и находит их среди статистиков, не предупреждавших ее о реальном положении в экономике. Кажется, сейчас мы тоже приближаемся к такому периоду. Читатель спросит: неужели нас и сейчас ожидает экономический кризис? А как же благополучные итоги последних лет, в том числе и 2004 года, когда ВВП по официальной оценке вырос почти на 7%, а реальные доходы населения еще больше? В середине 90-х годов я возобновил расчеты альтернативных оценок российской экономики сначала вместе с новосибирским экономистом д.э.н. Н. Сусловым, затем с тремя другими новосибирскими экономистами (кандидатами экономических наук О. Полосовой, Д. Фоминым, студенткой, а ныне аспиранткой Н. Иванченко). Первое время казалось, что задача получения альтернативных оценок российской экономики неразрешима, т.к. в отличие от советской экономики, где ряд показателей традиционно являлся достоверным, без чего руководить ею было бы невозможно, в российской экономике так называемого переходного периода царил такой хаос во всех областях, что вызывали сомнения буквально все статистические показатели. Но мы все-таки нашли такие, которым можно доверять. Используя частично старые, частично новые методы мы не только рассчитали старые показатели развития экономики, но и значительно расширили круг пересчитываемых показателей. Наши расчеты все эти годы широко публиковались в различных экономических изданиях, в том числе и в печатном органе Госкомстата РФ (вот они зримые перемены к лучшему!). Теперь за такие расчеты уже не было риска угодить в тюрьму, как в советский период случалось с некоторыми авторами таких оценок, но зато, в отличие от мрачных времен застоя, когда подобные данные вызывали острейший интерес, появилось равнодушие общественности к таким оценкам. Что же показали наши расчеты (подробные результаты легко найти в наших публикациях) ? Во-первых, оказалось, что динамика развития экономики, рассчитывавшаяся официальными статистическими службами, по-прежнему намного благополучнее наших оценок. Так, только за последние пять лет после 1998 года разница между ними составила более 13 процентных пунктов, т.е. почти 3 процентных пункта в год — что очень сильно меняет оценку характера экономического развития в этот период: если по официальной оценке она выглядит блестящей, на уровне самых быстрорастущих стран, то по нашей оценке — весьма скромной, хотя и неплохой. А в 2004 году этот разрыв составил уже почти 5 процентных пунктов: вместо почти семипроцентного официального прироста валового внутренего продукта, по данным Госкомстата РФ, менее 2 процентов — по нашим расчетам, а в последние месяцы прошлого года, с учетом рассчитанной нами разницы в оценках, рост практически прекратился. И это несмотря на то, что цены на нефть продолжают оставаться исключительно высокими, какими вряд ли они будут и дальше. В сущности это означает, что восстановительный период развития нашей экономики, после грандиозного спада в 1990-1998 годы, завершился за исчерпанием резервов конкурентоспособных производственных мощностей и квалифицированной рабочей силы, а также новооткрытых запасов полезных ископаемых. Наши люди, не читающие в массе статистических сводок, точно и вовремя почувствовали реальное изменение положения в экономике. Как раз в конце прошлого года несколько ведущих центров опроса общественного мнения зафиксировали резкое изменение к худшему настроения граждан, их оценок будущего российской экономики и желания продолжать рыночные реформы. Искажения в определении динамики экономического развития — это еще ягодки по сравнению с более важными для определения будущего страны и ее состояния искажениями в статистике национального богатства, в частности, стоимости основных фондов — зданий, сооружений, оборудования и некоторых других категорий, определяющих производственный потенциал экономики. Это самая многострадальная часть нашей экономической статистики. Серьезные ошибки в ее определении были даже в период нэпа и усиливались в последующем. Объясню, в чем суть проблемы оценки основных фондов. Чтобы их стоимость могла полноценно учитываться во всех экономических показателях, она должна, как минимум, ежегодно переоцениваться в соответствии с ней (экономисты называют такую стоимость восстановительной). Так вот, в реальности в СССР такие переоценки производились, в лучшем случае, раз в десять лет, а в 90-е годы, когда инфляция приобрела огромные масштабы, ежегодно, но без учета накопившегося за предыдущие года отрыва восстановительной стоимости от балансовой примерно в 3 раза. Но с 1998 года без каких-либо объяснений эти ранее обязательные переоценки были отменены и этот вопрос был оставлен на усмотрение самих предприятий. В нормальной рыночной экономике предприятия действительно производят такие переоценки без понуканий сверху, но у нас все давно знают, что нормальной рыночной экономики в России нет, и оставлять решение таких вопросов на усмотрение предприятий означает, что подавляющее большинство делать этого не будет. Так и случилось. Только единицы стали производить такие переоценки. Когда мы в конце 90-х годов попытались определить разрыв восстановительной и балансовой стоимости основных фондов по ряду отраслей экономики, то выявили потрясшую даже нас, отвыкших чему-либо удивляться в нашей статистике, картину: восстановительная стоимость основных фондов, в среднем, оказалась больше балансовой примерно в 10 раз. А недавно вместе с моими слушателями из института повышения квалификации я провел такой уточненный расчет для электроэнергетики за 2001 год и получил показатель — более 17. Что означает такой отрыв цифры от реальности? Во-первых, существующая статистика вследствие этого очень сильно занижает реальный уровень себестоимости продукции и преувеличивает ее прибыль, поскольку амортизационные отчисления исчисляются от стоимости основных фондов. Когда мы переоценили основные и оборотные (которые тоже оказались заниженными) фонды и затраты производства и рассчитали реальный финансовый результат, то оказалось, что за вычетом теневых доходов, которые в хозяйственный оборот предприятий не включаются, почти все отрасли нашей реальной экономики оказались убыточными, хотя статистика показывает их прибыльность ничуть не меньшую, чем в развитых странах с рыночной экономикой. Другое следствие заниженной оценки основных фондов состоит в том, что старые и новые фонды оценены в разных рублях: старые, не переоцененные — в дорогих, новые — в дешевых. Когда наши статистики пытаются, не замечая данной разницы, определить динамику основных фондов, она оказывается, конечно, весьма преувеличенной. Так, если верить Госкомстату РФ, по сравнению с 1990 годом наши основные фонды выросли почти на 7%, что является полнейшим абсурдом, если учесть, что капитальные вложения упали за 90-е годы в 4-5 раз. Когда я произвел грубый пересчет динамики основных фондов за те же 90-е годы, то оказалось, что они снизились на одну треть, а их активная часть (оборудование) чуть ли не на половину. Это значит, что легко подсчитать, когда их вообще не останется: примерно к 2015 году. Теперь наши расчеты рентабельности экономики и динамики основных фондов легко смыкаются: понятно, что в убыточной экономике проедаются старые запасы, за счет этого она и живет до поры и времени. Истинное положение с производственным потенциалом можно выявить по данным нашей статистики только из отрывочных сведений о динамике парка некоторых машин и среднем возрасте оборудования, который в промышленности превысил 20 лет, когда их нужно уже списывать. Проедание основных и оборотных фондов сопровождается проеданием запасов полезных ископаемых из-за свертывания поисковых геологических работ и интеллектуального потенциала, из-за мизерных вложений в образование и науку и утечки мозгов за границу в постсоветский период. Правда, эти потери национального богатства учесть гораздо труднее, подсчета стоимости наших природных и интеллектуальных богатств наша статистика вообще не ведет, есть только западные оценки, но они весьма несовершенны. Спросите у западных экономистов — что ждет страну, у которой средний возраст оборудования превышает 20 лет, основное богатство страны — нефть и газ — может быть исчерпано в ближайшие 15-20 лет, а интеллектуальный потенциал только за постсоветский период сократился по некоторым оценкам на 60 % ? Они скажут — ее положение безнадежно! А при чем тут статистика, заметят некоторые. Очень даже при чем. Если бы она своевременно давала правдивую информацию правительству и общественности, меры для предотвращения катастрофы можно было принять гораздо раньше. С какого-то момента уже поздно будет что-либо предотвращать, например, когда пойдут массовые техногенные катастрофы из-за устарелости оборудования и зданий, начнут рушиться жилые дома и выходить из строя водопровод и канализация. Если бы у нас была правдивая статистика о состоянии экономики, то не пришло бы в голову нашему государственному руководству без создания необходимых предпосылок провозглашать фантастические планы удвоения валового внутренего продукта к 2010 году. Эта задача действительно стоит перед нашей экономикой, сталкивающейся с многочисленными трудноразрешимыми проблемами, но для ее достижения нужны и чрезвычайные усилия. Так, только для достижения 6-процентного роста ВВП, по моим подсчетам, требуется увеличить капитальные вложения в экономику примерно в 4 раза и довести их до 50 % от ВВП вместо 13 % в настоящее время, т.е. в том же масштабе, как и в период первой пятилетки. А ведь здесь еще не упомянуты расходы на развитие человеческого потенциала, науки, обороны страны. В условиях убыточной экономики найти финансовые ресурсы для такого рывка невозможно. В чем же причина этой убыточности? Помимо традиционных (бесхозяйственность, плохая организация труда и управления) отмечу ту, которая реже всего упоминается в этой связи: колоссальная социальная дифференциация населения. Проще говоря, собственники и топ-менеджеры предприятий присваивают себе огромные доходы вместо того, чтобы использовать их для развития экономики. Для устранения этого положения нужно радикальное перераспределение доходов в пользу экономического развития и в некоторой части для увеличения доходов малосостоятельных слоев населения. Речь идет о сокращении фонда личного потребления домашних хозяйств, как минимум, на треть, за счет, повторяю, доходов состоятельных слоев населения. Операция очень непростая, но вполне осуществимая при наличии эффективного государственного руководства и аппарата. Хочу быть правильно понятым. В нынешних бедах нашей статистики виноваты не только руководители этой службы. Они, кстати, имеют и определенные заслуги. Худо-бедно в различных источниках, собираемых ею, можно найти необходимые данные для получения истиной картины положения в экономике. Не забудем, что ей приходилось функционировать в тяжелейших условиях хаоса экономики, государственного управления, при мизерном финансировании. Большая доля вины лежит, как и в советский период, на высшем государственном руководстве, которое не проявляет интереса к деятельности государственной статистики, не занимается её совершенствованием. Я не помню ни одного заседания правительства, где бы проблемы статистики серьезно и квалифицированно обсуждались с приглашением (почему бы и нет?) критиков существующей статистики. Не помню также, чтобы Президент РФ, по профессии, кстати, разведчик, даже просто принял председателя Госкомстата РФ, хотя руководителей других экономических ведомств принимал десятки раз. Кажется, только прокурор РФ из всех государственных руководителей понял значение правдивой статистики. Конечно, требуются многие организационные, финансовые и кадровые решения для улучшения дела статистики. Нужен новый Осинский, который объявил бы борьбу за верную цифру в этом ведомстве. Хорошо бы, убежден, вывести главный статорган страны из подчинения исполнительной власти и сделать независимым от нее, чтобы исключить давление на статистику для приукрашивания показателей работы этой власти. Нам нужны также альтернативные центры экономической информации, использующие оригинальные методы расчета макроэкономических данных. Конкуренция и в этой области чрезвычайно полезна. г. Новосибирск стр. 8