«Наука в Сибири»
№ 3 (2938)
23 января 2014 г.
ЕЩЁ РАЗ ПРО СОВЕТ
20 декабря 2013 года состоялось заседание Совета по науке и образованию при Президенте РФ. Предметом обсуждения являлась фундаментальная наука и реформа Российской академии наук. Академик В. Е. Накоряков дал свои комментарии на это событие.
Выступление президента
 |
Президент РФ В. В. Путин во вступительном слове на конкретных цифрах показал, насколько в стране за последние 15 лет увеличился объём финансирования фундаментальной науки. До 2020 года предусмотрено наращивание финансирования до 834 млрд рублей или примерно 25 млрд долларов. Он совершенно справедливо заявил, что мы не в состоянии уделять равное внимание всем возможным веточкам непрерывно развивающейся науки, а должны выделять заранее основные тенденции и быстро продвигаться именно в этих направлениях.
Конечно, мы не можем соревноваться с исследовательскими университетами типа американских. Если взять за показатель количество нобелевских лауреатов, то в Гарвардском университете за все годы его существования воспитано 88 нобелевских лауреатов, в Массачусетском технологическом институте 64, в Пенсильванском — 20. Бюджеты этих университетов колеблются от 2 до 6 млрд долларов в год.
Основную силу американских вузов составляет накопленный из разных источников фонд — эндаумент. Создание эндаумента на основе доходов от науки, пожертвований, умелого использования своей собственности — главным образом земли, участие в бизнес-проектах даёт возможность быстро развивать любые перспективные научные направления. Создание эндаументов совершенно необходимо и в российских университетах, и оно уже начато по инициативе Министерства науки 15 лет назад.
Однако наши промышленные магнаты не очень-то торопятся активно в этом участвовать. В бытность мою председателем Попечительского совета Новосибирского государственного университета за все годы существования совета мне удалось уговорить наших очень небедных членов внести не больше чем по 100 тысяч рублей. Их не привлекло предложение на дверях аудиторий и общежитий закреплять таблички с их именами. В этом своеобразие менталитета российских олигархов.
Президент также абсолютно правильно говорил о необходимости пополнения академических институтов новыми научными кадрами. Надо сказать, что молодые люди уже идут в академические институты и университеты. Есть среди них и фанатики в хорошем смысле этого слова. Мы научились им доплачивать, однако главная беда для российской науки сейчас — это отсутствие минимального жилья, хотя бы «коробочек» в двадцать квадратных метров в начале жизненного пути. Я постоянно занимаюсь социологическими миниопросами, и любой пришедший в институт молодой сотрудник, женатый и даже с ребёнком, согласен начать жизненный пусть не в арендованной квартире, а в такой студии стоимостью до 700 тысяч рублей. Конечно, при этом нужно кредитование с не более чем
Президент коснулся вопроса об увеличении финансирования фундаментальной науки через гранты и программы. Хотелось бы отметить, что должно быть обязательно предусмотрено финансирование абсолютно новых идей, не имеющих аналогов в мире. Ни один эксперт не поддержит такую работу. Это гарантированно — знаю на своем опыте. Такую экспертизу может провести только специальный экспертный совет при президентском Совете по науке и образованию или при Академии наук. Экспертиза такого сорта должна быть основана на личном представлении выдающихся учёных аналогично тому, как происходит выдвижение на звание члена Академии. Так на моём личном опыте был выбран член-корреспондентом Российской академии наук М. Р. Предтеченский, которого не поддержал Учёный совет института и Сибирское отделение.
С молодыми, приходящими в институт, есть и ещё одна проблема — в Гарварде и Висконсинском университете провели биомедицинские исследования и фактическую проверку памяти молодого поколения выпускников университета. Результат исследования оказался катастрофичным: происходит атрофия памяти в результате использования внешней памяти компьютеров и интернета. В итоге исчезает способность к творческой работе, которая должна происходить у настоящего учёного даже во сне. Только постоянное регулярное чтение научной литературы — такой как монографии, учебники, статьи и непрерывная тренировка памяти может спасти ситуацию.
Мнения участников совещания
Помощник президента РФ А. А. Фурсенко в своём выступлении ещё раз подтвердил то обстоятельство, что внимание к науке в целом за последние пятнадцать лет многократно приумножилось. Значительно улучшила ситуацию с наукой в вузах возможность привлечения ведущих ученых в университеты с дополнительным существенным финансированием вновь созданных лабораторий. В вузах возникают те же проблемы — обеспечение молодых учёных жильём и отсутствие искры творчества у студентов, аспирантов магистров и бакалавров вследствие недоразвития памяти.
Перед несколькими вузами страны поставлена цель войти в сотню рейтинговых вузов мира. Для этого выделяются дополнительные ресурсы в размере от 20 млн до 30 млн долларов в год. Амбициозная программа по вхождению в
Если бы созданием эндаумента Новосибирского государственного университета занялся бы, например, «Лукойл», «Газпром», «Роснефть» или ТНК (хотя бы в благодарность за то, что все открытия и нефти и газа сделаны по прогнозам и при активной работе нефте- и газоразведчиков и региональных экономистов Сибирского федерального округа), то поставленная цель была бы достигнута. Я назову имена тех, без кого эти открытия вряд ли состоялись бы — это академики А. А. Трофимук, академик Сурков, А. Э. Конторович и вся великая геологическая школа Сибирского отделения. Только настойчивость академика-экономиста А. Г. Аганбегяна привела к началу реального исследования месторождений Ямала. Алмазы Якутии открыты благодаря исследованиям академика В. С. Соболева.
Кроме направлений, указанных А. А. Фурсенко в области энергетики, я бы, конечно, упомянул современную теплоэнергетику. Она является и будет оставаться ключевой ещё много лет. Учитывая ресурсы газа, нефти и необходимость их экономить, следует усовершенствовать технологии сжигания, электрогенерации, вследствие чего возникает возможность форсировано перейти на пятое поколение энергоблоков с использованием парогазового цикла разного типа с переходом на околокритическое парогенерирование и использование новых материалов.
В современной теоретической теплотехнике быстро развиваются направления, связанные с новыми типами теплоносителей и принципиально новой организацией процесса. Нынешняя энергетика находится на уровне третьего поколения электростанций-монстров. При гигантских размерах страны становится невыгодным перебрасывать большие мощности на большие расстояния с помощью линии электропередач высокого напряжения. На повестке дня — возвращение к идеологии локальных электрических тепловых сетей на основе электростанций от 10 до 200 МВт с абсолютно новыми технологиями организации процесса. Это будет способствовать развитию промышленности вдоль железнодорожной магистрали Москва-Владивосток, развитию малых городов и прилегающих регионов, богатых сырьём. Такая тактика использовалась в предвоенные годы и в годы войны и полностью себя оправдала.
Имея такие институты как ИВТАН, Всесоюзный теплотехнический институт, ЭНИН им. Г. М. Кржижановского, Центральный котлотурбинный институт в Санкт-Петербурге, укрепление фундаментальной науки в этих направлениях вполне реально. Институт теплофизики СО РАН носит имя академика С. С. Кутателадзе, создавшего основы науки о безопасности ядерного реактора в Центральном котлотурбинном институте, а именно в теоретическом отделе, которым он руководил. Отдел занимался чисто фундаментальной наукой.
Среди предложений А. А. Фурсенко о финансировании, безусловно разумных, я обеими руками голосую за выделение субсидий для осуществления идей, которые возникли у учёных, работающих в этих институтах. Никто, кроме самих учёных, не сможет понять, где будет возможен прорыв. Абсолютно новая работа, как правило, не находит понимания даже в ведущих мировых журналах. Требуется время и упорство, чтобы пробиться через большое количество экспертов и рецензентов. Зачастую приходится брать займы внутри институтов за счёт других проектов, лукавить, проводить исследования на свой страх и риск. Со мной в жизни это случилось три раза. Именно эти работы привели к тому, что я оказался достаточно хорошо цитируемым известным автором.
Улучшение материального обеспечения учёных, занимающихся фундаментальной наукой, абсолютно необходимо. Науку разрушает система совместительства. В моём родном институте есть доктора наук, которые в институте практически не появляются. Предъявить им претензии в рамках существующего законодательства невозможно. В доперестроечные времена я даже преподавать мог только в одном месте. Любое совместительство было запрещено. Если мы пошли на увеличение заработной платы до фантастических размеров депутатам Государственной Думы (до 100 тысяч долларов в год), то заведующему лабораторией института высшей лиги нельзя платить меньше 30 тысяч долл. в год. Академики в сталинские времена и до перестройки имели бюджетный доход, сравнимый с зарплатой союзного министра. Это тоже стимулировало стремление идти в науку, в том числе и для тех, кто чувствовал у себя творческую жилку.
До 1985 года условия для жизненного старта в материальном смысле давали большие преимущества тем, кто шёл в промышленность — там обычно было служебное жильё и много выше зарплаты. В науке всё было по-другому. Сибирское отделение было особым местом. Было время, квартиры давали сразу после приёма на работу, что и обеспечило прямой контакт великих учёных с творчески активной молодёжью со всех концов страны. Последующее пополнение происходило за счёт многочисленных олимпиад, отбирающих кандидатов в студенты университета и физматшколы-интерната при университете.
Говоря о нынешней реформе Академии наук, нужно понимать, что в фундаменте её необходимости лежали и несомненные факты. Действительно, было создано довольно много неэффективных научных учреждений, и сложился не творческий баланс даже в самых лучших академических институтах, и не только за счёт людей преклонного возраста. Это несостоявшиеся исследователи, потерявшие всякий вкус к работе, очень-очень пожилые сотрудники вспомогательных служб.
Конечно, при нынешней организации науки необходимо каждому институту установить квоту на численность. Только сейчас создана возможность в связи с реформой вывести из кадрового состава института не менее 30 % сотрудников, создав для них условия работы по контракту и срочной работы, если они будут востребованы в проектах и грантах.
Академик А. А. Макаров говорил о необходимости приоритетов биологических, медицинских и других наук о человеке. Он также напоминал о приоритетах в области биомедицины для Дальнего Востока.
Я абсолютно согласен с ним в вопросе необходимости выделения этих приоритетов. Я являюсь постоянным читателем и почитателем журналов Science и Nature, но с огорчением для себя и с радостью за науку о человеке должен сказать, что моя доля чтения в этих журналах уменьшилась до нескольких процентов. На самом деле, сейчас там преобладают исследования в области молекулярной биологии, медицины. Но наука развивается циклами, и я уверен, что через 5–10 лет абсолютно новые идеи возникнут в других науках.
В СО РАН несомненными приоритетами должны быть энергетика, геология, нанотехнология, биофизика, все направления химии, математика. Практически в Сибирском отделении представлены все возможные приоритетные направления, и они распределяются не только в институтах новосибирского Академгородка, но и в Красноярске, Иркутске, Томске и Якутске. Мне кажется принципиально важным создание представительств ФАНО не только в Новосибирске, но и в указанных научных центрах и представительств Академии в этих же центрах. По своей значимости в промышленности, науке и образовании Томск, Красноярск, Иркутск, Якутск сопоставимы по ряду направлений с Москвой и Ленинградом.
Нельзя не согласиться с академиком Макаровым в его позиции о жёсткой конкурентной борьбе в фундаментальной науке. Невозможно конкурировать с внешним миром по всем направлениям фундаментальной науки. Об этом чётко заявили и Путин, и Фурсенко. Однако можно расширить наше участие в мировой науке за счёт науки корпоративной.
Я более 15 лет проработал в тесном сотрудничестве с Air Products, НР, GM, и во всех этих корпорациях развивается фундаментальная наука — например, теоретический тепломассоперенос, теория фазового перехода и т.д. Я работал в этих фирмах по теории тепломассообмена по цепочке теория — лабораторный эксперимент. После этих этапов длиною три-четыре года фирмы переходят к созданию укрупнённых образцов и выпуску малых серий или созданию полномасштабных исследовательских стендов. Часто результаты заканчиваются получением патентов, и проекты уходят «на полку» со вполне вероятным возвращением в дело через некоторое время при очередной смене поколения оборудования.
В своем выступлении президент Академии наук В. Е. Фортов заострил внимание на необходимости строгого разграничения функций Академии наук и ФАНО: за Академией — вся наука, за ФАНО — только имущество. По моему мнению, в таком варианте сам дух реформы существенно меняется. Ничего не остается от французской модели организации науки, которая воспитала 16 нобелевских лауреатов и много лет возглавляется только учёными. Если во главе ФАНО стоит человек даже очень высоких организационных и человеческих качеств, но не учёный, то во взаимодействии с Академией он будет слеп и глух. Хотелось бы мне знать, как можно финансировать науку, не пытаясь контролировать результат. Котюков обречён на эту деятельность, и постоянные трения между Академией наук и ФАНО будут неизбежны. Ситуацию могли бы исправить первый заместитель и ещё один заместитель — полноценные члены Академии. Если будут одни чиновники, то значительных недоразумений не избежать.
Такой казус как «карта российской науки» вызвал внутреннюю революцию в Институте теплофизики СО РАН. Мы оказались ведущими по теплотехнике и философии, хотя отношения к философии наш институт никакого не имеет, кроме пары дилетантских статей. Это и смешно и грустно. Сам президент Академии наук как директор Института высоких температур оказался специалистом в области гинекологии. Фамилию чиновника, который сделал заказ на 90 млн рублей и послал в Академию результаты, следовало бы прославить на всю страну, указав его фамилию, имя, должность и департамент.
Владимир Евгеньевич гневно говорил о бюрократическом урагане, который требует бессмысленных отчётов с бесконечным повторением и дублированием пунктов, отрывающий недели работы. Такие бумаги может плодить человек, который не в состоянии оценить ни одной фразы содержания статьи, написанной на выделенные средства. К аналогичной беде академической науки я бы добавил тендеры на покупку оборудования и материалов. Тендеры выигрывает специальная фирма, торгующая впоследствии своим результатом, либо фирма, поставляющая абсолютно низкопробную продукцию по демпинговым ценам.
Таким же нелепым мне кажется желание Министерства образования и науки всё объединять. Не всегда количество переходит в качество. Я не понимаю, почему Московский институт химического машиностроения должен лучше работать при объединении с Московским государственным университетом инженерной экологии. Или знаменитая «Холодилка» (Ленинградский институт холодильной промышленности) в объединении с Санкт-Петербургским национальным исследовательским университетом информационных технологий, механики и оптики (бывший ЛИТМО). Здесь уже говорилось, что кадры решают всё, но простое объединение разнопрофильных институтов проблемы не решит, а свой бренд институты уже потеряли.
В выступлении академика Е. М. Примакова — патриарха Академии наук и крупного государственного деятеля — я абсолютно поддерживаю мысль, что, проводя мониторинг на основе индекса цитирования и других показателей типа индекса Хирша, необходимо учитывать уже сложившийся авторитет того или иного учёного, его имя. Имя учёного в науке может значить значительно больше, чем индекс цитирования. Можно иметь одну, две, три основополагающих статьи с высказанными там идеями, и тогда достаточно ссылки на фамилию. Личный отзыв любого из учёных со сверхименем во всем мире даёт больше, чем любая премия, или публикация, или рейтинг. Таких учёных в России достаточное количество, но, к сожалению, к их мнению Министерство образования и науки прислушивается слабо. Принятое, например, кем-то решение не пускать по академическим пропускам в министерство академиков и членов-корреспондентов вызвало у меня изумление. Про это мне рассказал всемирно известный учёный академик Р. И. Нигматулин. Необходимо восстановить и сохранить уважение к членам Академии во всех органах управления наукой.
Важное предложение сделано академиком А. В. Адриановым. Оно сводится к необходимости выделения лидеров в науке и лидирующих организаций. Оно полностью коррелирует с выступлением Евгения Максимовича Примакова.
При этом очень важно определить критерии выделения. Я бы предложил вкратце ввести такие показатели: количество членов академии, количество лауреатов премий уровня Нобелевской, например, лауреатов премии «Глобальная энергия», премий Правительства и Президента, доля внебюджетного финансирования по грантам и другим источникам, доля хоздоговоров, отсутствие злоупотреблений в использовании имущества, направленность на инновационную деятельность, количество докторов наук, количество учёных советов по защитам, число издаваемых журналов, количество молодых учёных, участие в международных конференциях, наличие кафедр в вузах, средние наукометрические показатели, как иностранные, так и на основе российских вновь разрабатываемых индексов типа индекса Хирша и т.д. Только такая многосторонняя чётко определенная система критериев для разных групп наук: математики и теоретической физики, экспериментальной физики, мегасаенс, отдельно для химических направлений и т.д., — поможет воплотить в жизнь эту идею.
Физику-теоретику на написание статьи необходимо два-три месяца с учётом возможной её модификации и участия в конференции. Физик-экспериментатор моего уровня должен собрать коллектив для выполнения конкретного проекта, должен выбрать тематику, обеспечить средства, создать «дорожную карту» на много лет вперёд и контролировать деятельность группы, которая обычно не больше 20 человек, постоянно вести семинары и заниматься переподготовкой молодёжи. Только такой слаженный, работающий как одно целое коллектив, основанный не на стационарных лабораториях, а на вновь привлекаемых в случае необходимости людях по контракту, может обеспечить лидерство отдельным научным группам и институтам. Естественно, что публикации могут появиться только через значительное время, а цитируемость начинается через два-три года после начала работы.
Член-корреспондент РАН А. И. Рудской в своем выступлении привел высказывание тридцатилетней давности знаменитого гельминтолога Скрябина: «Если институт состоит из стариков — это трагедия, а если только из молодёжи — то это комедия». Понятие научной школы существует не только в России, но и во всем мире. Непрерывная цепочка от основателя школы до его преемника в наши дни и последующей возрастной цепочки характерна для всех стран мира. Школы Винера, Ферми в США, школы супругов Кюри во всей Европе, школа Резерфорда в Англии или Бора в Дании — это примеры ведущих школ. Вся российская наука основана на школах: Иоффе, Колмогорова, Ляпунова (старшего), Капицы, Басова и Прохорова, Энгельгардта и множества других.
С моей точки зрения, нынешнее понятие о школе — измельчало. Выделяемые гранты по школам — мизерны, а победителями конкурса часто становятся доктора наук, подготовившие всего одного-двух докторов. Количество так называемых школ должно быть резко сокращено, а для определения руководителя школы также должны быть выделены критерии его научной активности за всю жизнь, а также учтены такие факторы как количество подготовленных кандидатов и докторов наук, цитируемость, востребованность, в конце концов, авторитет в науке. Особенно важна активность в текущий период, подготовка молодёжи и публикационная неформальная активность.
Проблема привлечения творчески одарённых молодых специалистов опять-таки может быть решена только при помощи в обеспечении жильём.
Я абсолютно согласен с предложением чл.-корр. РАН М. В. Ковальчука о необходимости выделения референтных групп при оценке деятельности учёного по количеству статей, цитируемости и востребованности.
Хотел бы только добавить, что если в мегапроекте участвует десятки людей, то нужно каждому автору засчитывать всю публикацию как единоличную, так как объём выполняемой им работы очень велик, но публикация только его доли в отдельной статье будет бессмысленна.
Если подсчитывается индекс Хирша по доле каждого из авторов статьи, отнюдь не удивительно, что их личный индекс Хирша будет невысок.
Ко второй части выступления М. В. Ковальчука — о создании РИНЦ и других показателей — я присоединяюсь на сто процентов. Но здесь хотел бы сказать и о необходимости повышения импакт-факторов российских журналов и увеличения их тиражей.
Хочу добавить важный вопрос для российской науки — вопрос об издании иностранной литературы на русском языке. К сожалению, английский не вошёл в обиход в России, и ждать, когда это произойдёт, мы не можем. Это смешно, но в начале моей научной карьеры я был лучше обеспечен зарубежной литературой, чем сейчас. Вплоть до 1985 года я в книжном магазине мог купить перевод зарубежной научной классики. Сейчас я с огорчением слежу за судьбой научной литературы. Взять переводную книгу на русском языке самых авторитетных учёных просто негде, кроме старых изданий.
Издательство «Наука» избавило себя от труда выпускать научную литературу, даже классику. Исчезло издательство «Мир», которое организовывало за государственный счёт перевод и продажу всей научно-технической литературы с момента продажи книги за рубежом. Первый российский реферативный журнал был образцом для США. А сейчас — ликвидация Книжного фонда России. Это трагедия. Нужна именно печатная книга, в которой учёный мог бы делать пометки, загибать углы, писать на полях и т.д.
Интернет как источник книг с переводом на русский язык также восполнит голод. Ведь имеется возможность печатания этой книги у нас. Я убеждён, что без возрождения печатания мировой литературы на русском языке невозможна конкуренция между нами и учёными дальнего зарубежья.
Приведу интересный пример. В Институте теплофизики СО РАН по мегагранту работает профессор Кавадзоэ. Ведущий учёный с мировым именем в области нанотехнологий издал прекрасную книгу на японском и не хочет переиздавать её на английском, обеспечивая тем самым превосходство японских исследователей на мировом рынке фундаментальной науки. Сам он публикуется на английском языке, но важные, более глубокие особенности он привёл только в своей книге, и теперь приходится переводить её с японского.
В выступлениях министра образования и науки Д. В. Ливанова и руководителя ФАНО М. М. Котюкова в целом выразилось главное — желание сотрудничать с наукой и Академией по всем вопросам.
Академик Е. П. Велихов в своём выступлении призвал к восстановлению авторитета инженеров и инженерной специальности. Являясь выпускником ТПУ, я всегда гордился своим званием инженера. Введённые сейчас бакалавры, магистры и специалисты до сих пор не воспринимаются серьёзно. Простое восстановление звания инженера продолжит традицию знаменитых инженерных вузов страны, усилит престиж выпускников этих вузов на российских предприятиях.
Тот же знаменитый MIT сохранил название технологического университета. Во Франции сохранили свое название четыре высших инженерных школы — Школа инженеров управления промышленными системами (Ecole d’Ingenieurs en Genie des Systemes Industriels — EIGSI), Школа инженеров управления предприятиями электроники и электротехники (Ecole superieure d`ingenieurs en genie electrique — ESIGELEC), Высшая инженерная школа (Hautes Etudes d`Ingenieur — HEI) и Высшая женская политехническая школа (Ecole Polytechnique Feminine — EPF) — вместе создали Ассоциацию инженерных школ Франции (IngeFrance).
Никакая болонская система не делала обязательным ликвидацию звания инженера. Также никто не диктовал необходимости объединения вузов. Небольшие университеты, в том числе инженерные, обеспечивают потребности в технических кадрах. То, что один из следующих Президентских советов будет посвящён этому вопросу, для меня радостное событие.
Фото В. Новикова
стр. 4-5