«Наука в Сибири» № 1-2 (2537-2538) 13 января 2006 г. НЕ ТЕРЯТЬ ОПТИМИЗМА! «Я считаю Сибирское отделение Российской академии наук одной из самых успешных научных организаций не только в России, но и в мире, организацией, которая продолжает удивлять всех неверующих, как это за такие деньги можно не только работать, но и делать блестящие открытия», — такими словами председатель СО РАН академик Николай ДОБРЕЦОВ начал предновогоднее интервью газете «Наука в Сибири». Три особенности сегодня в наиболее концентрированном виде существуют только в Сибирском отделении. Первая из них — высочайший профессионализм, определяемый научными школами. Профессионализм вообще появляется на определенном уровне. Можно быть профессионалом в каком-то узком смысле. Но профессионалами в науке с широким кругозором и мировоззрением становятся в первую очередь люди, воспитанные в школах. Повседневная жизнь научной школы с ее непрерывным обменом мнениями, непредвзятой товарищеской критикой, творческим обсуждением проблем поднимают человека и, наряду с природным талантом, образованием и самообразованием, делают его сильнее, готовят работать с другими людьми. Второе — междисциплинарность, возможность работать на стыке наук. Все великие открытия прошлого века и, я надеюсь, века нынешнего совершались и будут совершаться на стыке наук. Именно здесь возникают совершенно неожиданные идеи, очень быстро ускоряющие развитие обеих дисциплин, генерирующие новое знание. Нельзя сказать, что это не делается в других местах. Но в Сибирском отделении делается наиболее логично и полно. История наша так сложилась, что отцы-основатели Отделения были широкими, нестандартными, парадоксальными людьми, умевшими искать новое на каком-то неожиданном повороте. То, что заложено ими, продолжает развиваться. В последнее десятилетие — в форме интеграционных проектов. Но не только. Сама возможность у нас в Академгородке случайно встретиться и поговорить с людьми самых неожиданных специальностей несравненно шире. В Москве, да и в любых других городах, это почти невозможно. Когда нас в шутку называют иногда «деревней Большая Лаврентьевка», мне это нравится по двум причинам. Во-первых, сближает нас с Лаврентьевым. А во-вторых, хотя мы иногда, действительно, как в деревне, судачим лишнее, но одновременно имеем исключительную возможность говорить в самом простом обществе о самых сложных научных материях. Неожиданные контакты, неожиданные идеи, неожиданные решения — для нас почти норма. Замечательный пример междисциплинарности — Центр фотохимических исследований. У нас появилась новая установка — самый мощный лазер на свободных электронах с перестраиваемым терагерцовым излучением. В ближайшие 2-3 года другой такой установки не будет ни у кого в мире. Она открывает ошеломительные перспективы широчайшему кругу исследователей. Биологи, скажем, просто потрясены возможностями терагерцового излучения! Оно позволяет расчленять живые системы, выделять биологические молекулы в «живом» состоянии. Над этим сейчас работают ученые из ИЦиГ. Уже создан целый ряд других исследовательских станций на терагерцовом излучении — не буду перечислять всех. Примерно через два года вступит в строй вторая очередь ЛСЭ, мощность которой будет на порядок выше. С помощью этого лазера станет возможно, например, заряжать энергетические системы спутников. Знаете, кто продемонстрировал самую активную заинтересованность? Национальный космический центр Казахстана! Парадоксальная вещь, в некотором роде — гримаса. Российский космический центр должен заказывать такую технику! Но нашим чиновникам этого не докажешь. А Казахстан уже готов заключить договор на перспективу. Установки такой мощности еще нет. Потребуется также создать зеркала, внушительную серию вспомогательных приборов, прежде чем лазер сможет послать луч на казахский спутник… Энтузиазм рождается, когда знакомишься с такими вещами ближе. Наши фундаментальные исследования успешно продолжаются. Сибирское отделение не имеет никаких оснований, чтобы говорить о деградации науки. Наконец, третья особенность (которую я только назвал третьей, а по значению она, возможно, и первая) — это подготовка кадров. Так готовить кадры, как в Новосибирском государственном университете, больше не могут нигде! У НГУ тоже есть свои недостатки, особенно на современном этапе, когда и постарел уже университет, и тесноват стал, и оборудования не хватает… Но остается главное: возможность сразу работать в научных лабораториях и общаться на самом высоком уровне воспитывают незаурядного человека, умеющего самостоятельно мыслить и находить неожиданные решения. Поэтому неудивительно, что среди выпускников университета много не только талантливых ученых, но и предпринимателей, банкиров, политиков, кого угодно — нестандартное мышление способно давать результаты в любой области. — Николай Леонтьевич, что, на ваш взляд, сегодня самое трудное? — То, что раньше называлось «внедрением», а теперь — «инновациями». С одной стороны, создание инновационной экономики — наша задача. Сибирское отделение занималось этим всегда. С другой стороны, условия инновационной деятельности стали совершенно другими. Раньше у нас был государственный заказ. Мы всячески приветствовали создание совместных КБ с министерствами, все сделанное отдавали им с большим удовольствием и гордостью. Теперь кардинально все изменилось. Передавать нельзя или бессмысленно, а нужно свои результаты продавать. А продавать мы, откровенно говоря, не умеем. Не так воспитаны. И таких менеджеров у нас пока, по большому счету, не появилось. Но уже начинают появляться. Совсем недавний пример: прошедшей осенью академик А. Скринский провел три недели в Китае, потратил невероятное количество сил и нервов, но подготовил договор на 55 млн долларов, согласно которому Институт ядерной физики должен за три года сделать два ускорителя, которые будут лечить раковые опухоли ионами углерода. Установка пока существует только в эскизах, но А. Скринский полностью уверен в успехе. И партнеры ему поверили благодаря не только высочайшему научному авторитету, но и таланту менеджера! Но меня больше удивляет реакция китайской стороны, при всем том, что они отнюдь не доверчивы и всегда преследуют свою выгоду. Сегодня такое могло произойти только в Китае. Они чрезвычайно стараются, и руководство государства их на это ориентирует: выдавать результаты мирового уровня, быть впереди планеты всей. Когда-то Советский Союз к этому постоянно стремился. Установки, о которой шла речь, еще нет, и наверняка она долгое время будет первой в мире и единственной в своем роде. И будет она работать не где-нибудь, а в Китае! Это для них серьезнейший стимул, не менее важный, чем другие. Это не единственный пример, но менеджеров инновационного бизнеса все равно не хватает. Нам необходимо выявлять в научной среде людей, склонных быть менеджерами и всячески их на этой стезе продвигать. — А воодушевляющие примеры, на которые можно равняться, уже есть? — В середине декабря мне довелось побывать в Федеральном научно-производственном центре «Алтай» в Бийске. В начале 1990-х бывшее НПО «Алтай» наряду с многими другими крупными оборонными предприятиями акционировалось. Скептики говорили, что ничего хорошего из этого не получится, что все будет превращено в магазины и казино. Но там, где хорошие руководители, ситуация развивалась в нужном направлении. Что поразило в Бийске? Во-первых, быстрое развитие, можно сказать, возрождение самого научно-производственного центра. Новая многоцелевая ракета «Булава», о которой недавно говорил президент В. Путин, заправляется «алтайским» топливом. У них есть замечательные разработки по созданию новых высокоэнергетических веществ. Самих веществ еще нет на свете — только некоторые идеи об их структуре, возможностях синтеза. Создан задел фундаментальной науки для будущих технологических прорывов, для обеспечения обороноспособности. Мы сообща обсуждали эти перспективы, перебирали возможности, где найти деньги. Договорились, что начнем с интеграционного проекта СО РАН, а в дальнейшем будем пытаться подключать и генеральных конструкторов, и Министерство обороны. А еще меня поразил холдинг предприятий, возникших на базе НПО «Алтай». Первоначально их было около 1000, выжило 40. Но среди них такое замечательное предприятие, как «Эвалар». Рекламу его продукции, наверное, видел каждый: эликсиры, экстракты и пр. Они заняли свою нишу лекарственных средств и пищевых добавок, основанных на натуральном растительном сырье, хотя, будучи хорошими химиками, вполне могли бы успешно эти вещества синтезировать. А начинали вообще с таблеток из прессованных травок. Сегодня коллектив из 300 человек выпускает 200 наименований продукции на миллиард рублей в год. Сто тысяч долларов в год на одного работающего! Одна из самых высоких производительностей труда в России. Согласен, «супервысоких» технологий там нет. Кое-что использовали из собственных заделов, но по преимуществу стараются заказывать разработки химическим институтам по всей России. Закупили за границей самое современное оборудование. Построили сверхчистые производственные помещения с тройной фильтрацией воздуха. Все технологические процессы автоматизированы. Кстати, зарплата не самая высокая. Они специально держат ее на среднем уровне, все деньги пуская на развитие. Так что не всякое акционирование есть зло. Положительные примеры известны. Если меня будут спрашивать, я отвечу: «Поезжайте в Бийск и посмотрите!» — Вы полны оптимизма? — После этой поездки я полон оптимизма. Точнее, я его никогда не терял. Но такие вещи придают дополнительные основания для оптимизма. Еще один повод для оптимизма лежит сейчас на столе передо мной — технико-экономическое обоснование особой экономической зоны технико-внедренческого типа. Сама зона не состоялась в том виде, в котором была задумана. Скорее всего, вместо нее будет развиваться научно-технологический парк. В заявке отобрано 50 проектов на общую сумму производства наукоемкой продукции 20 млрд руб. в год. Это огромный потенциал. Один из крупных проектов (на 900 млн руб. в год) — «Силовая автомобильная электроника Сибири». Это как бы совместный академическо-вузовский проект. Основной исполнитель — НГТУ. По объему — еще один «Эвалар» высокотехнологичной продукции. Но если нам не помогут этого уровня достигнуть, самостоятельно мы дотянемся до него лет через двадцать. А можно сделать за три года, если государство поможет. Создание таких «Эваларов» и «Силовых электроник» — это и есть реальная экономика инновационного типа. — В связи с несостоявшейся особой экономической зоной приходилось слышать такую интерпретацию: победили в конкурсе те, кто не просто представил свои проекты, но сопроводил их списком инвесторов, готовых вложить в них деньги. — Это не так. В новосибирской заявке тоже были прописаны не только проекты и заказчики, но и инвесторы. Главным координатором среди банков вызвался быть «Сибакадембанк», который готов был провести переговоры и с западными инвесторами. Большой интерес проявляли такие крупнейшие компании, как «Интел», «Самсунг», «Бэйкер Атлас» и др. Но они ждали положительного решения. Теперь, безусловно, у них отток интереса. Поэтому наиболее отрицательный результат — потеря ожиданий у тех компаний, которые готовы были с нами сотрудничать. Конечно, со временем мы восстановим потерянное. Но придется постараться. В любом случае эти проекты необходимо осуществлять, и как можно быстрее. Они принципиально важны, поскольку являются прорывными и в области науки, и в области высоких технологий. Формы, в которые инновационная деятельность будет облечена, могут быть разными. Не состоялась одна — нужно искать другую. В этом я полностью согласен с губернатором В. Толоконским. Сегодня экспертный совет рекомендует создание на базе новосибирского Академгородка парка высоких технологий без придания ему статуса особой экономической зоны. Уделяя особое внимание современным биотехнологиям, ориентированным на нужды медицины, этот парк станет удачным тематическим дополнением к четырем создаваемым ОЭЗ. Цитирую документ: «Создать базис для ускоренного развития биотехнологического кластера в Новосибирской области по следующим направлениям: клеточные технологии, производство лекарственных препаратов с использованием генно-инженерных, электронно-лучевых и нанотехнологий, новых средств диагностики заболеваний человека, биологически активных веществ и пр. Минэкономразвития обеспечит финансирование инфраструктуры центра из средств федерального бюджета в размере 500 млн руб. при равном финансировании со стороны вашего региона». Вместо ожидаемого миллиарда от государства, таким образом, сумма вдвое меньшая. Но объем финансирования со стороны области останется прежним. Кроме того, в разовом порядке от таможенных пошлин будет освобождена покупка импортного оборудования на сумму до 20 млн долларов. Не гарантируются со стороны Минэкономразвития налоговые льготы. Но часть льгот может взять на себя область. С другой стороны, если в ОЭЗ будут внешние управляющие из МЭРТ, то здесь — свои собственные. Думаю, в некоторой степени плюсы и минусы будут уравновешиваться. — А какова ситуация с центром информационных технологий? — Здесь основная проблема — не здания построить. Главное — найти крупных заказчиков. С чего началось процветание Бангалора? С того, что «нашелся» американский заказ на 1,5 млрд долларов индийским софтовым фирмам. Потом пошли и другие заказы. Мы же начали не с того конца: составили план, проработали… Но такого судьбоносно крупного заказа у нас пока нет. И неизвестно, будет ли вообще. Софтовый рынок исключительно сложен. Памятный пример — история компании «Новософт». Кончились заказы — не стало фирмы. В целом же, не боюсь повториться, перспективы обнадеживающие: и в фундаментальной науке, и в инновационной деятельности. И, я надеюсь, в вопросе с университетом. — Жаль только потерянного года. — Не совсем потерянного. Мы тоже многого не знали, когда начинали процесс интеграции НГУ в СО РАН. Переговоры, которые велись, не вполне бесследны. Конечно, вопрос затянулся. И ведь никто открыто не возражает. Напротив, все соглашаются, но решения не принимаются. Тем не менее, появилась запись в программе реформирования образования, утвержденной правительством 5 сентября, предусматривающая пилотный проект создания исследовательского университета на базе интеграции НГУ и СО РАН. Когда процесс начнется? В следующем году! Когда конкретно? Что надо делать? Ответов нет. Будем и дальше воздействовать всеми возможными способами. — Зачем тогда Новосибирск вступил в борьбу за Национальный университет? — Мое личное мнение: зря вступил. Наша генеральная линия одна — исследовательский университет в составе Сибирского отделения. Какая у него при этом будет вывеска — не так важно. Опять же, какая разница, признан ли ты лучшим университетом России официально или являешься таковым де-факто? Может быть, немного обидно. Но не это главное. Главное — чтобы уровень не снижался, чтобы налаженные связи не терялись, а крепли, чтобы новые возможности были использованы оптимальным образом. — Николай Леонтьевич, вопрос личного плана напоследок. От чего получаете больше удовлетворения: от научной работы или организаторской деятельности? — Бывает по-разному. Когда удается заниматься своим профессиональным делом, что-то придумывать, причем быстро — безусловно, это приносит искреннее удовольствие, наслаждение. Конечно, получаешь удовлетворение и от успешного решения каких-то организационных задач. Но здесь причин для радости значительно меньше: на десять отлупов — один успех. Поэтому, хотя достижения в председательской работе тоже бывают приятными, неприятных ощущений от получаемых ударов гораздо больше. Но, пожалуй, на первое место я бы поставил человеческое общение. Столько замечательных людей в Сибирском отделении! Контакты с людьми, интересные разговоры, посещение институтов, где всегда узнаешь много нового — от этого тоже заряжаешься оптимизмом и уверенностью. Когда у нас такие люди, нам ничего не страшно! Объективно так. Подготовил Юрий Плотников, «НВС» Фото Владимира Новикова стр. 4