«Наука в Сибири»
№ 9 (2794)
3 марта 2011 г.
ТИПИЧНАЯ БИОГРАФИЯ
Снова стартует праздник, наполненный глубоким содержанием — День величия женщины. Идет настройка на праздничную волну. Есть повод и реальная возможность обнародовать явные и скрытые достоинства женщин, которые в повседневной жизни, в веренице дел и забот часто не удостаиваются внимания. А тут сразу обретают особый смысл и первостепенное значение.
Л. Юдина, «НВС»
 |
Для омички Нины Павловны Грицан истинной малой родиной стал новосибирский Академгородок. Здесь прошла юность, свершились главные события жизни, здесь она состоялась как учёный.
Нина Павловна — из первых выпускников физико-математической школы НГУ. И вспоминает она о годах учебы и самой ФМШ с особым чувством.
— Школа была совсем другой, и не потому, что мы в ней учились. Для того времени специализированная физико-математическая школа — это явление. Наша была самой первой, даже в Москве подобной не существовало. В ФМШ приезжали талантливые ребята со всей страны, атмосфера была совершенно особой. Жизнь в стенах школы бурлила. Мы без нажима сверху проводили множество увлекательных мероприятий, встреч, устраивали литературные вечера — обсуждали стихи Александра Блока, Бориса Пастернака.
Три года, что мы проучились в ней, каждого буквально наполнили идеями и знаниями. Фымышата — это стало как почетное звание. Я окончила школу с медалью и сразу поступила на физический факультет НГУ. В те годы выпускники ФМШ шли только на физфак и мехмат. Кстати, мои сын и муж — тоже выпускники НГУ.
Группа, замечу, у нас была замечательная, в основном физматшкольная. Среди однокурсников были люди, добившиеся больших успехов в науке и известные в Академгородке: например, директор Института теплофизики
Для себя я выбрала химическую физику и считаю, что моё решение было верным. А местом, где удалось реализовать свои возможности, стал Институт химической кинетики и горения.
— Сколько лет вы там трудитесь?
— Включая студенческие годы — почти сорок. Большую часть времени — в лаборатории фотохимии, которой руководил мой учитель, д.х.н. Николай Михайлович Бажин. Собственно, из этого коллектива я и вышла, там защитила кандидатскую диссертацию, потом докторскую. Вот уже семь лет, как сама стала заведовать лабораторией механизмов реакций.
— Кардинально сменили профиль?
— Расширила. Ранее я занималась исследованием механизмов фотохимических реакций с использованием экспериментальных и квантовохимических методов. В основе химических процессов лежит всё та же квантовая механика. Скажем так, ранее я использовала квантовую химию, чтобы объяснять в основном фотохимические процессы, а теперь — множество других реакций, а также свойства материалов. Начинала в институте с того, что занималась и экспериментом, и квантовой химией. В те времена, как правило, это делали разные специалисты, и очень немногие пытались совмещать. А ведь очень здорово, когда один человек ведет эксперимент, а затем может объяснить результаты с помощью расчётов. Частицы, которые мы регистрировали в эксперименте, живут так мало времени, что не удается их всесторонне изучить. Чтобы правильно определить природу частиц, необходимо свойства, которые удается зафиксировать экспериментально, рассчитать также теоретически. И если расчёт и эксперимент совпадают, значит, мы сделали правильные предположения. При этом особенно полезно, когда один и тот же специалист детально разбирается и в эксперименте, и в теории.
— Связь науки и практики?
— В переносном смысле. Двум разным людям не всегда просто прийти к единому мнению и сделать правильный вывод. Многие годы я занималась именно тем, что вела эксперименты и подводила теоретическую базу.
Последние годы я больше тяготею к расчётам, а сотрудники лаборатории продолжают заниматься экспериментами. Есть в нашей лаборатории спектроскописты и группа химиков-синтетиков, а вот студентов физфака НГУ я последнее время привлекаю в основном для решения чисто теоретических задач.
Квантовая химия за последние десять лет достигла столь высокого уровня развития, что часто предсказывает результат более точно, чем измеряется в эксперименте. Связано столь успешное развитие с бурным прогрессом вычислительной техники — основного инструмента исследований квантового химика. А бывают случаи, когда в эксперименте какие-то результаты пока невозможно получить.
— И такое случается?
— Возьмите горение. Происходящие процессы настолько сложны, что измерить константы скоростей отдельных реакций зачастую не представляется возможным. Один из моих бывших студентов В. Г. Киселев использует наиболее продвинутые методы для расчёта констант скоростей элементарных стадий. Он сотрудничает с экспериментаторами из лаборатории д.х.н. О. П. Коробейничева, и его результаты помогают лучше представить ход самого эксперимента и сделать соответствующие выводы. Год назад наш молодой сотрудник защитился и сейчас самостоятельно ведет эту тему.
— Лаборатория сильнее в экспериментах или в расчётах?
— Эти понятия нельзя разделить. Мы очень много работаем с экспериментаторами из других институтов. Например, существует большой интеграционный проект, среди исполнителей которого лаборатория директора Института неорганической химии д.х.н. В. П. Федина, лаборатория д.х.н. А. В. Зибарева из Новосибирского института органической химии, лаборатория
— Чему вы сегодня отдаете предпочтение?
— Магнитным материалам. Очень увлекательное явление — комплексное, сложное. Чтобы войти в данную область, надо приложить много усилий, учиться, учиться и учиться! Большой сибирский проект, которым занимаемся с коллегами, мы ведем уже пять лет. Первый трехлетний этап завершился успешно.
— Какая конкретная задача ставится?
— Создавать высокотемпературные молекулярные ферромагнитные материалы: считается, что их свойствами легче управлять. И создавать их проще путем химического синтеза.
— Направление продвинутое?
— В мире пока не очень преуспели, хотя достижения, несомненно, есть. Мы же пока только приступаем. Химики-органики предложили довольно интересный широкий класс новых соединений.
— Получаемые материалы вызывают интерес?
— Пока это лабораторный продукт, не готовый для практического использования. Тем не менее, перспективы просматриваются: мы изучаем, какие взаимодействия приводят к магнитным свойствам, объясняем их теоретически, моделируем экспериментальные свойства.
— Какие научные коллективы за пределами России посещали?
— Работала во Франции, Швейцарии и Японии. В течение девяти лет каждые три месяца работала в Америке, в университете штата Огайо, где занимаются всеми направлениями, что развиты в химических институтах Сибирского отделения. Там я продолжала изучать фотохимические процессы, которые происходят в пико- и фемтосекундном диапазонах.
Докторскую защищала по фотохимическим процессам, только оперировала не пикосекундами, как при экспериментах в США, а нано- и микросекундами. Такие процессы более медленные, их легче изучать. Ну и много квантовой химии — куда же мы без нее!
— Как я понимаю, Нина Павловна, судьбу свою вы выбрали правильно, в науке вам интересно, в Академгородке — комфортно?
— Так я же в 14 лет вошла в эту потрясающую среду, другого и не представляю! Естественный для каждого обитающего в ней процесс — изучать, постигать, придумывать! Моя биография очень типична: много лет преподаю в НГУ, являюсь профессором кафедры химической и биологической физики.
— Как встречаете праздники?
— Весело! Часто вместе с друзьями.
— Увлечения?
— Я хороший садовод. Точнее, цветовод. И смею вас заверить — выращивать цветы ничуть не легче, чем овощи и прочие культуры.
— Ваш девиз?
— Не унывать!
Так и хочется прибегнуть к классическому высказыванию о женщинах, но остановлюсь, ибо в эти особые мартовские дни к нему будут часто обращаться. И все-таки — «есть женщины...»
Фото В. Новикова
стр. 4