ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК
1 июня исполнилось 60 лет со дня рождения председателя Восточно-Сибирского научного центра СО РАМН, депутата Государственной Думы академика РАМН С. И. Колесникова.
Галина Киселева, «НВС»
Признание
 |
|
Награжден орденом Дружбы народов, двумя орденами Почета, медалью «За доблестный труд». Является лауреатом премии Правительства РФ, премии Ленинского комсомола в области науки и техники, премии
им. Н. И. Пирогова и
им. И. В. Давыдовского. Отмечен ведомственными и региональными наградами (ГосДума, Росэнергоатом, РОСТО, Минздрав СССР, медалью «За заслуги перед Иркутской областью» и др.). Заслуженный деятель науки РФ, Заслуженный деятель науки Республики Бурятия. Почетный доктор Университета в г.Кингстон-на-Темзе (Англия), почетный профессор Университета «МИРБИС» (Москва). Почетный гражданин г.Детройта (США). Неоднократно назывался «Человеком года», награжден почетной наградой «За достижения в ХХ столетии» Американским и Международным биографическими институтами, является сопрезидентом Международного движения «Врачи мира за предотвращение ядерной войны», одновременно сопредседателем международного движения «Парламентарии за ядерное нераспространение». Председатель и член правления, попечительских советов ряда благотворительных фондов и организаций. Президент национальной инновационно-технологической палаты. Член комиссии по социальной политике Торгово-промышленной палаты РФ. Член политсовета Иркутского отделения партии «Единая Россия».
Путь в науку
Родился я в Армении в семье медиков, — рассказывает о себе Сергей Иванович. — В 16 лет, окончив школу, поступил в Новосибирский мединститут и уже на первом курсе определился с направлением. Меня особенно заинтересовала гистология и эмбриология, потому что вел этот предмет выдающийся ученый профессор Субботин. Его лекции были настолько хороши, что на них приходили студенты разных курсов. Было время возрождения интереса к генетике, основам индивидуального развития живого организма. Это меня захватило, и я пришел попробовать свои силы в специализированный кружок. Здесь работала дружная, светлая команда — 30 ребят из шести республик страны, с разных курсов, многие из них впоследствии стали известными учеными.
Нравилось всё. Пропадал в лаборатории практически днями и ночами. Работали на острие мировой науки. Впервые стали применять новые приборы, инструментарий, количественные методы анализа. Первые публикации у меня появились уже на 3-м курсе, а вскоре стал лауреатом Всесоюзной молодежной конференции, которая проходила в Ростове-на-Дону. К 5-му курсу была готова кандидатская диссертация, и на 6-м курсе я только шлифовал её. После 6-го курса защитился, и уже появились свои ученики. Одновременно преподавал на кафедре и начал формировать свою лабораторию.
Ситуации бывают
и «турбулентными»
Тяжело заболел мой учитель, и пришлось возглавить лабораторию, в 25-то лет. А всё было непросто, кое-кто из руководства хотел ее расформировать — у Субботина всегда были сложные отношения с директором института. Да еще один из сотрудников, можно сказать, предал — организовал альтернативную лабораторию. Мне пришлось испытать очень серьезное давление с разных сторон. Кроме того, я тогда был секретарем комсомольской организации института, и это тоже добавляло перца во взаимоотношения с директором. Словом, создалась такая, я бы сказал, «турбулентная ситуация». Возникла мысль вообще уйти из науки в практическую медицину. Но у меня уже была готова докторская диссертация, были ученики, много накопленного материала.
Так случилось, что в институт пришел новый замдиректора, услышал меня на одном из семинаров, где я, уже фактически подав заявление об уходе, очень резко, но достаточно аргументировано выступил. И он пригласил меня на должность ученого секретаря Института клинической и экспериментальной медицины недавно созданного Сибирского филиала МАН СССР.
Восемь лет работал в этой должности и одновременно руководил вновь созданной лабораторией экспериментальной эмбриологии.
Лидер научной молодежи страны
В эти же годы я был избран председателем Совета молодых ученых СССР и одновременно членом бюро ЦК комсомола. Возглавлял всесоюзный СМУ с 1982 по 1987 год после таких корифеев, как Велихов, Деревянко, Месяц, Кулешов. Естественно, не был освобожденным, совмещал общественную работу с основной. Мы тогда создавали в Новосибирске знаменитые НТТМ — центры научно-технического творчества молодежи, из которых потом вышли многие наши известные бизнесмены. Именно тогда мы вводили хозрасчет, можно сказать, делали первые шаги к рынку.
Новый этап, новый город
В 1987 году стал заместителем директора института, хотя был одним из самых молодых докторов. А спустя полгода ночью раздался звонок из Минздрава, и предложили мне ехать... в Иркутск. «Твое согласие желательно, но не обязательно» — сказали мне по телефону.
В Новосибирске все было отлажено, а здесь... В Иркутске тогда был мединститут, три института Минздрава СССР и филиал Всесоюзного центра микрохирургии глаза. Все разного статуса, разрозненные. Честно говоря, я был сильно озадачен. Ночью в номере гостиницы (вот тебе и обещанная квартира) после не очень доброжелательной беседы с секретарем Иркутского обкома Ситниковым и знакомства с институтами, где встретили тоже неласково, размышлял о том, как же вляпался со своим комсомольским задором. А потом началась конкретная работа, и все постепенно стало на свои места. И первой опорой моей стали три сотрудника, приехавшие со мной из Новосибирска, в том числе жена, самый надежный помощник и единомышленник.
«Совпали вектор движения
и возможности»
Если честно сказать, у меня выбора как бы не было, жизнь вела меня по какому-то определенному маршруту. Скорее всего, совпадал вектор движения и те возможности, которые были у меня. Если смотреть в ретроспективу, то из всего, что удалось сделать в науке, пожалуй, выделил бы следующее. Первое — ключевая роль взаимоотношений матери и плода в формировании будущего потомства, влияние на него факторов окружающей среды. Многие концепции, которые тогда выдвигались, оправдываются. Мы доказали, что идет сближение реакций разных полов в потомстве. Самцы становятся ближе по гормональному спектру и по реакции к самкам, и наоборот. Сегодня мы наблюдаем это в нашем обществе — стрессирование приводит к тому, что мужчины становятся женственнее, а женщины мужественнее. Вторая концепция — единство движения от эмбрионального периода до репродуктивного. Всё взаимосвязано, и любые поломы в эмбриональном периоде, когда закладывается 70 % свойств организма, отражаются на репродукционном потенциале. А потом мы развернули это направление в так называемый «маршрут здоровья», когда последовательно стали вычленять периоды до школы, в школе и начали отрабатывать воздействия, защищающие здоровье от стрессирования. Словом, теоретические воззрения, идеи, которые мы выдвинули когда-то, вылились в серьезную клиническую модель, она сейчас работает.
Горжусь, что многие мои идеи оказались продуктивными. Я продолжил «маршрут» моей семьи и своего учителя. Опубликовал 325 научных работ, 20 монографий, имею 14 патентов, 2 учебника и несколько методических пособий для медицинских вузов. В настоящее время основным предметом работы являются правовые и экономические аспекты охраны здоровья, лекарственного обеспечения и социальной защиты населения России, по которым опубликовано более 50 научных и публицистических статей.
Лоббировать науку сложно
Как депутату Государственной Думы и как ученому мне приходится заботиться об интересах науки, которой в нашей стране, увы, живется очень не сладко. На мой взгляд, цель всех её преобразований — не повышение эффективности самой науки, а желание управлять имущественным комплексом и движением денег. В министерстве считают, что у нас много ученых. Когда был заместителем председателя комитета Госдумы по образованию и науке (с 2003 по 2007), всячески пытался противостоять разрушительным решениям.
К сожалению, и сама наука ведет себя неправильно. Например, я очень неудовлетворен итогами последнего Общего собрания Российской академии наук. Несколько лет назад, когда РАН стала сдавать позицию за позицией, первыми пострадали отраслевые академии. В РАН было высказано мнение, что надо сохранить основную академию, а с отраслевыми пусть разбираются, как хотят. И с ними разобрались, а Большую академию в это время как бы «гладили по головке». Я тогда встречался с академиками Месяцем, Никипеловым: «Вы допускаете большую ошибку, идя на компромисс за счет других академий. Доберутся и до вас». Да, на мой взгляд, РАН где-то сама недорабатывает, где-то устарела. Но 94 % фундаментальных исследований проводится в РАН! И если ты сокращаешь финансирование академических учреждений, то должен создать какие-то альтернативные. Альтернативы не создано, а финансирование снижается. Это очень и очень неправильно, неперспективно.
Да, нужно эффективнее финансировать те разработки, которые близки к внедрению, но не забывать и о фундаментальных науках. Все развитые страны в период кризиса увеличили финансирование на науку. И не потому, что они хотят завтра получить рыночный эффект, а чтобы не потерять интеллектуальные кадры. Иначе они уйдут в бизнес, в политику. Второе: высокие технологии — это путь к модернизации, путь в шестой научно-технический уклад. И третье: надо увеличить финансирование наук о жизни. В период кризиса это обязательно. Стресс возрастает, что ведет к болезням, самоубийствам, агрессивности.
Может, и нужна концентрация ресурсов на каких-то направлениях, как утверждает Чубайс. Вопрос, правда, в том, кто распределяет ресурсы. Если Чубайс со товарищи — это одно. Если некое экспертное сообщество, лучше независимое — другое.
Роль Академии наук должна расти в период кризисов, потрясений. Руководителям следует чаще спрашивать её экспертное мнение, но довлеют рыночные принципы. А они в фундаментальной науке не работают и никогда не будут работать. Она тем и характерна, что конструктивна там, где возникают прорывные идеи. Может, надо создать, например, сеть национальных лабораторий. Год назад об этом заговорили, попытались в семи национальных университетах создать семь лабораторий. Не получается пока. В университетах всего 4 % науки, а в НИИ — 94 %. Правильнее выглядит закон о возможности организации совместных лабораторий в вузах и академических институтах. Раньше учебно-научно-практические комплексы у нас создавали энтузиасты. Некоторые московские ректоры, получив статус научно-исследовательских вузов, пошли по пути создания лабораторий и кафедр, чтобы воспитывать новое поколение студентов-исследователей.
Словом, пока положительной динамики в судьбе науки не наблюдается. Принятие законопроекта «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ в связи с совершенствованием правового положения госучреждений» коснется науки, и многим институтам придется туго, особенно тем, кто не выполняет социальных услуг. Но будем жить и надеяться на лучшее.
стр. 5
|
