ГЛАВНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ
10 февраля отмечает свой юбилей известный российский ученый-физиолог
академик Людмила Иванова, руководитель лаборатории физиологической
генетики Института цитологии и генетики СО РАН, декан
медицинского факультета Новосибирского госуниверситета.
С ней беседует корреспондент «НВС».
«Есть женщины в русских селеньях…» — это о таких, как Людмила
Николаевна Иванова. Удивительный она человек. Знающие академика
люди могут многое порассказать о замечательных свойствах характера
этой красивой и талантливой женщины, ее умении поставить перед
собой цель и добиваться осуществления.
— Людмила Николаевна, много ли было в вашей жизни ситуаций,
когда приходилось идти наперекор обстоятельствам — к
успеху?
— Жизнь моя складывалась в общем довольно благополучно. Может
быть, действительно, потому, что с ранних лет старалась
добиваться положительных результатов в любой из областей,
которыми занималась. В школе училась гладко, хотя трудности были
всякие — шла война. Не очень ладилось поначалу с химией — никак
не могла себе представить пространственное расположение молекул,
механизм их взаимодействия. Мне подсказали, в чем моя главная
ошибка. Я взглянула на химию под другим углом зрения, попыталась
вникнуть в красоту окружающего мира, особенно мира органического.
И все стало на свои места.
— Химия превратилась в любимый предмет?
— Больше всего любила физику — это был мой конек. Нравилось
решать самые сложные задачи. Как-то целый день, с утра до
позднего вечера, не могла одолеть одну — вот уж помучилась!
Озарение пришло только во сне!
Физике и собиралась посвятить жизнь. Школу закончила с
единственной четверкой, золотую медаль не получила из-за нелепой
ошибки в экзаменационном сочинении, изложенном на шестнадцати
страницах.
Но подходящего вуза поблизости не было, а ехать далеко — побоялась
(шли послевоенные годы, а я была «домашней»). Под
определенным влиянием родителей пошла в медицинский институт — считала,
что там могу реализовать свое увлечение физикой.
— Но оказалось, что это именно то, что вам нужно?
— Училась с удовольствием. Но если бы перенестись в дни
нынешние, то непременно пошла бы на медицинский факультет НГУ.
Именно здесь студенты получают самые прогрессивные знания — изучают
и биологию, и много физики, и много химии. У них такой
хороший базис, что потом они могут реализовать себя где угодно — и как
исследователи, и как врачи.
В медицинском институте я увлеклась физиологией, В аспирантуре
моим руководителем был крупнейший ученый, А. Гинецинский,на
короткий период оказавшийся в Новосибирске в результате так
называемой Павловской сессии 1950 г.
— Случалось ли преодолевать трудности в этот период?
— Разумеется, но все были связаны в основном с экспериментами
или с их трактовкой. Когда начинаешь опыт,никогда не знаешь во
что он выльется и сколько продлится. Вот, скажем, утром
начинаешь, а заканчиваешь — в 11-12 ночи. Страшно огорчаешься,
когда тебя постигает неудача. Во время учебы в аспирантуре я
провела серию работ по лимфооттоку от почки. Целый год, оставив
все остальное, почти каждый день вела эксперименты. Результат — всего
семь удачных опытов.
— Вы многие годы занимаетесь одной проблемой?
— Что вы! Я несколько раз меняла направления! После мединститута
ушла в университет, потом в Институте автоматики и электрометрии
занималась бионикой. Приходилось вникать в тонкости новой науки,
погружаться в совершенно незнакомую область.
Через три-четыре года — снова поворот судьбы: область
исследования — экологическая физиология: лаборатория переведена
в Институт физиологии, руководимый А. Слонимом. Работа была
интереснейшая: экспедиции в северные районы, в пустыню Каракум, в
Ашхабад. Исследовали особенности водноэлектролитного обмена у
грызунов, адаптированных к контрастным условиям обитания.
Выяснились довольно интересные закономерности. Например, было
установлено, что в процессе видовой адаптивной эволюции не
появляется никаких принципиально новых механизмов регуляции,
изменяется уровень функционирования системы, характерный для
семейства, либо активируются эволюционно более ранние механизмы.
Но и эти исследования закончились. А. Слоним уехал, Институт
физиологии перешел в ведомство Медакадемии. А наш отдел и две
лаборатории — проф. Е. Науменко и М. Колпакова — вошли в состав
Института цитологии и генетики.
И вновь пришлось искать генетико-физиологические подходы в своей
области исследований,фактически овладевать новым языком.
— Спокойно ли встречали превратности судьбы?
— Конечно, все перемены требовали существенной перестройки
мышления, взглядов, тематики. И поскольку дело касалось не одной
меня, а целого коллектива, ответственность приходилось брать на
себя. Д. Беляев, директор ИЦиГ, так и называл
нас — генетики — бывшие физиологи.
 |
| Лекция в НГУ (1978 год) |
Следовало найти свое направление, соединяющее генетическую
направленность работ и физиологию. Для меня физиология — самая
сложная и интересная наука, главное направление научной
деятельности. Это интеграция всех функций в едином организме,
более сложный, высокий уровень организации. Базис — генетические
процессы, вся сложная клеточная биохимия. Но миллиарды клеток
должны сойтись в один функционирующий по определенным законам
организм, строго скоординированный и сбалансированный с внешней
средой. Интересы физиолога могут быть сосредоточены как на уровне
функции клетки, так и на уровне взаимодействия особей в
сообществе.
— С той поры идете в одном направлении?
— В основном. В лаборатории несколько групп, каждая — со своей
тематикой. У нас три доктора наук. Коллектив за этот период — а
в ИЦиГ мы около тридцати лет, выполнил немало интересных работ.
— Какие считаете наиболее удачными?
— Исследования на молекулярном уровне с выходом на
функциональный уровень. Группа сотрудников исследует гормональную
регуляцию транспорта воды и натрия в почечных канальцах. Именно
этот процесс лежит в основе сохранения водно-электролитного
гомеостаза. На изолированных почечных канальцах мы пытаемся
понять, как регулируется функция водных каналов, встроенных с
клеточную липидную мембрану. Эти белки — аквапорины — были
выделены в 90-х годах, теперь известно около 10 типов таких
белков, известна их структура, гены, кодирующие белки,
особенности их локализации в различных тканях. За эти
исследования американский физиолог проф. Агри в прошлом году
получил Нобелевскую премию. В почечных канальцах локализовано
несколько типов аквапоринов, один их которых уникален — его
встраивание в мембрану клетки на поверхности, обращенной в
просвет канальца (и, следовательно, ее проницаемость для воды)
регулируется нейрогипофизарным гормоном вазопрессином. На
противоположной стороне клетки в мембрану встроены аквапорины 3 и
4 типов. Регулируется ли их проницаемость, оставалось
неизвестным.
Нам удалось показать, что под действием вазопрессина
увеличивается проницаемость как аквапорина 2, так и
противоположно расположенных аквапоринов 3 и 4 типов, таким
образом повышается поток воды через всю стенку канальца, и в
организме задерживается вода. Объем воды, реабсорбированной в
конечных отделах почечных канальцев, огромен — у человека за
сутки он составляет до 20 литров. Одна из задач, которую мы
пытаемся разрешить, — выяснить, как при таком потоке воды через
клетку сохраняется ее объем и нормальная функция. Еще одна
интригующая загадка — какие процессы лежат в основе появления
реакции на гормон в раннем возрасте (почка нечувствительна к
вазопрессину у новорожденных животных и человека, и реакция
регистрируется только в тот период, когда детеныш переходит с
молочного на смешанное вскармливание).
Исследовали практически все звенья передачи сигнала
гормона от мембранных рецепторов до аквапоринов, выяснили
закономерности становления гормональной компетентности почки в
онтогенезе. Исследованы также основные элементы механизма
действия другого важнейшего гормона, регулирующего реабсорбцию
натрия в почечных канальцах — альдостерона. Было установлено, что
отсутствие реакции на альдостерон в раннем возрасте связано с
незрелостью как механизма действия этого стероида через геномный
аппарат,так и несовершенство цепи реакций, индуцируемых гормоном
через мембранные рецепторы и систему вторичных внутриклеточных
посредников. За цикл работ этого направления Н. Логвиненко,
Е. Соленов и я в 1998 г. были удостоены премии РАН им. Л. Орбели.
— Дальнейшие интересные результаты можно ожидать именно в данной
области?
— Думаю, здесь будет еще много «открытий чудных». Ибо предстоит
ответить на множество вопросов. Но это только одно из направлений
лаборатории. У нас есть и другие не менее активно работающие
группы, руководят которыми тоже мои ученики, и я могу гордиться
их достижениями.
— Можно сделать вывод, что работы у лаборатории — непочатый
край!
— Обычное дело: чем дальше углубляешься в проблему, тем больше
вопросов возникает. Все правильно: дальше в лес — больше дров.
Но есть уверенность, что многие из вопросов удастся решить: у нас
очень хорошая, продуктивно работающая лаборатория, талантливые,
преданные науке сотрудники.
— Вернемся к главному вопросу повестки: как собираетесь отмечать
юбилей?
— Соберем две лаборатории и друзей (с Ниной Константиновной
Поповой, тоже именинницей, мы родились в один год, один день,
дружим многие годы) и устроим пир.
— Очень хорошая идея!
Л. Юдина, «НВС».
Фото В. Новикова.
стр. 5
| 
